"Виктор Пронин. Банда (Банда)" - читать интересную книгу автора

заверишь его в том, что твои писания - сплошная выдумка. Ну? Ладушки?
- Я отправил письма не только по местным адресам. - Пахомов только
сейчас увидел, что в дверях стоит Лариса и давно уже с напряженным
вниманием вслушивается в разговор. Правда, она слышит только его слова, но
и по ним может представить все, что говорит Голдобов, а что позвонил
Голдобов, Лариса, конечно, догадалась.
- Знаю! Знаю, Коля! Если еще куда отправил, - разберемся. Но этому
человеку ты скажешь о своей опрометчивости. Ну что, любовь и дружба?
- Нет.
Произнести это коротенькое словечко ему было непросто. Пахомов
понимал, что все затеянное действительно глупо и бесполезно, но сейчас не
мог вести себя иначе. Потом, когда этот разговор отойдет в прошлое, когда
он не будет слышать льющиеся из трубки усмешливые слова, в самом деле
разумные и убедительные, он снова наберется сил и утвердится в своем
решении. Но сейчас только упрямство не позволяло ему признать поражение.
- Ox, Коля...
- У вас все?
- Еще одна монетка... Послушай меня, Коля... Если твой бунт направлен
на то, чтобы отстоять Ларису... То зря. Она не сможет жить с тобой. И ты
не сможешь. Я немного тебя знаю, ты ей никогда не простишь... Хочешь,
расскажу немного о ее московских командировках? К кому она ездила, зачем,
другие подробности... Лариса нам очень выручала. И мы в долгу не
оставались. Она там приглянулась, ее заметили, оценили по достоинству. Мы
уже просто вынуждены были отправлять ее в Москву гораздо чаще, чем
требовалось по делу. И она всегда справлялась, блестяще справлялась со
всеми своими обязанностями. Даже с теми, которые я не указывал в приказе о
командировке. Она наш человек, Коля. И сама уже не сможет жить иначе. И не
захочет жить иначе.
- Вы в этом уверены? - зло спросил Николай, снова обретя уверенность.
Последних слов Голдобову не следовало произносить. Это была ошибка.
Дала себя знать спесь крупного начальника, который привык видеть
почтительное послушание, а сейчас вынужден был уговаривать собственного
водителя. Не сдержался Голдобов, оплошал.
- Да, Коля. Конечно, уверен, - ответил он после молчания, осознав,
что занесло его, занесло, но было поздно.
- Вот и я хочу в этом убедиться! - сказал Николай и положил трубку.
Не прошло и минуты, как телефон звонил снова.
- Прощай, Коля, - услышал Николай тот же голос. - Я всегда буду
помнить о тебе. Прощай, дорогой.
На этот раз Николай не успел бросить трубку. Он все еще держал ее в
руке, а из нее уже неслись частые гудки отбоя.
- Он? - встревоженно спросила Лариса.
- Да.
- И что?
- Грозит. Рассказывает о твоих московских похождениях.
- Дерьмо. Много он о них знает!
- Тебе виднее.
- Коля, - проговорила она, помолчав. - Коля, послушай... Никаких
московских похождений не было. Он не мог о них рассказывать, он мог только
намекать. Ну?