"Виктор Пронин. Особые условия (Роман о строителях нефтепровода. 1982)" - читать интересную книгу автора

что он, между прочим, не из таких. Вот.
"Мызга, - подумал Панюшкин. - Задрыга жизни!"
И оттого что нашел достаточно обидное слово, ему даже легко стало.
"Спокойно, Коля, - сказал он себе. - В конце концов, все решения приняты,
протоколы подписаны, повлиять ни на что уже нельзя, а раз так, то и
волноваться нечего. Это еще не тот день, которого стоит опасаться. О, тот
день! Он придет, от него тебе никуда не деться, ты задолго почувствуешь
его. Уж он-то все расставит на свои места! Небось несется где-то, и
вихрится за ним воздух, и шуршит, шипит, приближается твой последний день.
Вот его бойся. А сегодняшний-для приятных забот, для милых бесед".
- Вас ждут, - эти слова секретарша произнесла не сразу. Вначале она
озабоченно вышла из кабинета, подумала о чем-то, не выпуская ручку двери,
будто решала-не вернуться ли ей, чтобы выяснить еще один вопрос, тоже
очень важный, но все-таки прошла к своему столику, переложила бумажки,
узнавая каждую и к каждой имея отношение, зная историю каждой бумажки и ее
будущее, потом взяла телефонную трубку, чтобы позвонить кому-то, и уже
набрала несколько цифр, но тут невзначай увидела этого человека. Вскинула
брови как бы в растерянности-что ему здесь, в приемной, нужно? Ах да! Ведь
его вызывали... И только тогда, не торопясь, произнесла приглашающие
слова, продолжая набирать номер телефона. Но, заметив, что Панюшкин не
смотрит на нее, положила трубку и унеслась куда-то, где ее любили и
баловали, где шутили с ней рискованные шутки, а она смеялась звонко и
грозила пальчиком.
Панюшкин не по росту большими шагами подошел к обитой черным дерматином
двери, взялся за ручку и, вздохнув, задержал дыхание. Рванув дверь на
себя, он перемахнул через маленький темный тамбур, призванный ограждать
кабинет от шума приемной, и ступил на мягкую ковровую дорожку, которая
вела прямо к столу секретаря.
Секретарь по промышленности Олег Ильич Мезенов писал что-то, чуть
склонив голову. "Конечно, - подумаЛ Панюшкин, - что же ему делать, как не
писать. Иначе посетители по своей испорченности могут, чего доброго,
подумать, будто ему и заняться нечем. А так-пишет.
Может быть, даже что-то очень важное. Проект постановления, например,
или проект решения. И никто не осмелится даже подумать, что секретарь
письмо кудато строчит, возможно, сугубо личное письмо".
- Здравствуйте, Николай Петрович! Как долетели? - Мезенов поднял
голову, улыбнулся, и его лицо, освещенное отраженным от бумаг солнечным
светом, показалось Панюшкину оскорбительно молодым.
- Долететь-не вылететь, - обронил Панюшкин, усаживаясь в кресло. Он
сразу понял, что секретарь волнуется. Значит, разговор предстоит
серьезный. Панюшкин и за собой замечал эту слабинку-волновался, когда
предстояло сделать кому-то неприятность.
- Мне всегда нравились люди, способные сразу посмотреть в корень, -
Мезенов отложил ручку, спрятал бумаги в папку.
- Сутулый потому что, вот и смотрю в корень, - Панюшкин быстро взглянул
на секретаря из-под нависших бровей и снова опустил их, будто забрало
опустил.
"Молодой еще, совсем молодой, - подумал. - Горный закончил. Или
политехнический. Хотя нет, скорее всего, экономический. Года два-три
назад... Как же он успел?