"Сергей Прокопьев. Отелло с кочергой " - читать интересную книгу автора

чужой счет. Долго выбирал жену, в конце концов остановился на Тане. Ее на
аркане не затащишь в бассейн, под пистолетом - на пляж. Убивай - прозрачное
платье не наденет. Живот и бедра были со следами ожогов.
Отелло показал язык цыганке, когда Татьяна показала непривлекательные
следы.
И что же получается - поторопился с языком? Пока он деньги кует, ему,
вопреки ожогам, рога растят. Змеиное отродье - нашла выход! Старому мухомору
молодку и с ожогами только давай! Тем более, у этого мухомора пороха в
пороховнице через край - не угонишься.
Отелло метнул кочергу вдогонку. Она со свистом пролетела над головой
целителя. Филипп Матвеевич скаканул козлом и прибавил прыти.
Однако ослепляющая ревность была сильнее жажды жизни, топот погони
настигал жажду. Вдруг за спиной жажды что-то громко упало.
Топот стих.
Филипп Матвеевич обернулся.
Отелло распластано лежал на тротуаре, верхом на нем сидела пигалица в
очках.
- Я его все равно замочу! - хрипел в асфальт Отелло. - Он ходит к моей
жене!
- Темнота! Это народный целитель Назаров! - болевым приемом сдерживала
клокочущую ревность пигалица.
- Замочу! Пусти!
- Дурак! Он женщин лечит. Меня в прошлом году от аллергии избавил, я
потом турнир в Праге выиграла. Помните, Филипп Матвеевич?
- А как же! - сказал, опасливо поглядывая на Отелло, народный целитель,
хотя убей не помнил пигалицу.
- А меня можешь вылечить? - спросил с асфальта бугай.
- Бешенство неизлечимо! - находясь в позе высокого старта, ответил
Филипп Матвеевич.
- Не бешенство! - Отелло в бугае угас. - Нервы с этим бизнесом не в
тему стали.
- Как-нибудь зайду, - уходя, сказал Филипп Матвеевич.
- А Таньку больше не лечи! - в спину бросил Отелло.
"Пусть ее собака Авва лечит", - проворчал себе под нос Филипп Матвеевич
и пошел искать лукошко с яйцами.

АМИНЬ С АБЗАЦЕМ
Полгода, девочки, бегала я работу искала, наконец, забатрачилась в
коммерческую фирму. Три директора: Аминь, Абзац, а третий пашет за них.
Аминь верующий. Всех святых знает, с Владыкой перезванивается, на нужды
церкви щедро жертвует, а нам, как нищим на паперти, платит.
Абзац выдвиженец братвы. Из десяти слов у него девять по матери,
печатное одно и то "абзац". Когда бы Аминь к себе ни вызвал, к бабке не
ходи, - для начала проведет душеспасительную беседу. Абзац, не успеешь порог
его кабинета переступить, материть начинает, хотя тоже с религиозным
уклоном: в Христа, бога и апостолов полощет. Потом как гаркнет: "Абзац!"
Значит, свободен, дежурное вливание окончено.
Как-то Аминь заходит в нашу комнатенку.
- Некрещеные, - спрашивает, - есть?
"Все, - думаю, - абзац! Уволит".