"Вадим Прокофьев. Желябов ("Жизнь замечательных людей" #299) " - читать интересную книгу автора

Проповеди в духе Лассаля об экономической необеспеченности пролетариев
находят широкий отклик.
Но Желябова лихорадит от нетерпения. Видимо, сказывается год,
проведенный в глуши. Он никак не может примириться с тем, что даже рабочие
так медленно, так туго усваивают идеи социализма. Но дело было не в рабочих.
Дело было в Желябове. Он искал не аудиторию, а себя. Метался. Возмущался
консерватизмом других. Но не хотел признать неопределенности за собой.

В кухмистерской Андрей часто сталкивался с какой-то странной фигурой.
Не то студент, не то так, приставший к студенческому клубу интеллигент. И
явно - неудачник.
Полный, неуклюжий, со светлыми волосами, он первым приходил сюда,
встречал радушно посетителей в кухмистерской. Он же был и последним, кто
гасил свет. Присмотревшись, прислушавшись, Желябов понял, что Иван
Ковальский пользуется огромным влиянием среди студентов. И он незаменим в
кухмистерской. Готовит чай. Моет полы. Убирает. Заодно, немного заикаясь,
подтрунивает над Чудновским, которому нелегко дается "грязная работа".
В руках Ковальского касса. Он же буфетчик. Чрезвычайно щепетилен: за
неимением весов продает виноград по ягодке. Всегда готов оказать услугу
товарищу. Но сам никогда не обращается с просьбами. Денег у него нет, в
кухмистерской питается бесплатно. Приятели его - шумливые радикалы. Но у них
ни твердой теоретической основы, ни серьезного влечения к пропаганде. Чаще
всего Андрей слышит, как они рассуждают о сектантах. Считают их хранителями
истинно народных начал антицаристских настроений в крестьянской массе. Но
это все не для него.
Соломон Чудновский видел метания Желябова. Искренне хотел помочь ему,
но не знал, как это сделать. Между тем Соломон успел уже освоиться среди
одесских социалистов. Завел связи с людьми, серьезно изучающими вопросы
экономической и социальной жизни России. И вместе с ними готовился к тому,
чтобы ближе познакомиться с народом.
Чудновский стал членом кружка, организованного Феликсом Волховским.
Волховский вступил в революционное движение давно, привлекался к
процессу нечаевцев. Человек огромной эрудиции, талантливый литератор, по
своим взглядам он примыкал к лавристам. В 1872 году идеи Лаврова наибольшее;
распространение имели на юге, и этому немало способствовал Волховский. Его
кружок завел нелегальную библиотеку, ряд небольших и тоже нелегальных школ.
Волховский обладал какой-то чудодейственной силой обаяния, редким
остроумием, великолепной памятью. После почти двух лет, проведенных в
одиночке, он страдал жестокими головными болями, но сохранил поразительную
работоспособность. И при этом был необыкновенно нежным, ласковым и очень
деликатным человеком.
В отличие от Ковальского Волховский требовал, чтобы кружковцы соблюдали
дисциплину и строгую конспирацию. Попасть в его кружок мог не всякий.
Кружки кружками, а полиция остается полицией. К тому же нет денег.
Полиция не спускает глаз с Андрея, интересуется, на какие средства живет, с
кем встречается, не ведет ли антиправительственные разговоры. Андрей
возмущен этим попечительством. Да, он живет случайными уроками, ни в какие
кружки не входит.
Бедно, очень бедно жил Желябов. В бытность свою студентом он никогда не
испытывал такой нужды. Товарищи зазывали на обеды, друзья предлагали деньги.