"В.Прокофьев. Петрашевский ("Жизнь замечательных людей") " - читать интересную книгу автора

Полет их фантазии напоминает куриное хлопанье крыльями. Вот уже пять лет как
остзейцы не разговаривают с Петрашевским. И только потому, что он всегда
готов напроказить, досадить воспитателям. И всегда, увлекаясь, Михаил
переступал границы. Так бывало у него и с гувернером Кохом.
Эта остзейская швабра тоже тут. Любит поболтать, а думать-то не
научился. Ну и злился, визжал до истерик, когда замечал, что над ним
потешаются.
Восемнадцатилетний граф Сивере стоит не шелохнется. Уколоть его
иголкой, что ли? Он, видите ли, шокирован. А чем? Его сиятельство шокирует
всякое искреннее проявление чувств, пусть даже в шалостях. Э, все они
трусливая серединка!
К черту их! Даже сегодня смотрят в рот директору Гольтгоеру, как будто
ждут от него чуда. А Гольт-гоер из кожи вон лезет, чтобы угодить родителям
своих именитых воспитанников.
Петрашевский косит глаза на кресла, в которых восседают увешанные
аксельбантами и звездами, лентами и эполетами чиновные родители.
Аристократическая спесь заменила им чувство собственного достоинства. О, они
умеют, когда нужно, польстить, дать, взятку, умеют и благочестиво принять
ее! Ум для них не обязателен. Образование и вовсе. Зато чинами и орденами
пожалованы куда как! И все они немцы, немцы!
Римским и русским правом их пичкал, как сухой булкой, барон Врангель.
Француз Жилле настолько пропитался немецким духом в стенах русского лицея,
что не хотел знать французской школы романтиков. Не прочел ни одного романа
Гюго, а ведь Жилле - "профессор" французской литературы.
Где-то там, в задних рядах, заслоненный сиятельными тушами, сидит и его
отец Василий Михайлович Петрашевский-отставной штадт-физик С.-Петербурга и
губернии, доктор медицины и хирургии. Он не ловил наград, зато и в столице и
в уездах его по-


12

печением и хлопотами открыто несколько больниц. А сколько раненых в
годину 12-го обязаны своей жизнью главному хирургу армий Багратиона и
Мило-радовича!
Эх, Милорадович, Милорадович! Отец и по сей день горюет, вспоминая
графа, убитого декабристами. Отставной штадт-физик не может слышать имен
"бунтовщиков".
А вот Михаил не чувствует симпатий к генералу, хотя тот был
заместителем самого императора Александра I на его крестинах.
Петрашевского вызывают для вручения бумаг. Михаил, немного вразвалку,
подходит к директору. Он последним получает аттестат. Возвращается в строй.
Не спеша читает:
"Оказал успехи: в Законе Божием, нравственных и юридических науках, в
географии, статистике, истории, французской словесности и в английском
языке - весьма хорошие; в математике, физике и латинской словесности -
удовлетворительные; в немецкой словесности - хорошие; в политической
экономии и русской словесности - отлично хорошие; сверх того обучался
рисованию, фехтованию и танцеванию..."
"По высочайшему повелению" от января 20-го числа сего 1840 года ему