"В.Прокофьев. Мирон и Черт и многие другие " - читать интересную книгу автора

прежде всего должны сказать себе: дело рабочего класса - это дело всей моей
жизни.
Соколов никогда не любил красивых слов и высокопарных речей. Но,
напутствуя Володю, он разволновался и сам. Ведь то, что он внушал этому
юноше, было им выстрадано, и у него не было наставников. Хотя, если Володе
еще нужно приобщиться к революционной вере, то и ему, Соколову, еще
предстоит многое узнать, изведать, научиться.
Василий Николаевич резко оборвал свою речь. Снабдив Владимира своим
старым пиджаком, деньгами и паролем на явку в Минске, Соколов отпустил
"новообращенного".
Трудно ему придется, ой, как трудно! И, наверное, они никогда больше не
встретятся, если Володя вернется к старому образу жизни, учебе. Ну, а если
он станет социал-демократом, если он будет помогать партии, то, может быть,
их жизненные пути и сойдутся. Как знать!

Богомолову все окончательно надоело. И больше всего - охотничье
бродяжничество по экзотическим местам. Вряд ли кто-нибудь может бросить ему
упрек в недостатке решимости. Скорее наоборот. С детства пристрастился к
охоте, с детства любил побродить в местах, куда, как ему тогда казалось, не
ступала нога человека.
Когда же подрос, действительно потянуло в неведомые дали. Так очутился
в Америке, на Аляске. А там не до охоты было. Скорее всего, за ним
охотились, особенно всевозможные бродяги. Потом, правда, оставили в покое,
убедившись, что из револьвера и винтовки он промаха не дает.
Теперь перебрался сюда, на Дальний Восток, и бродит по Уссурийскому
краю. Глушь, красотища небывалая, но страшновато. Селения одно от другого за
сотни верст. Русских поселенцев и вовсе не сыщешь, они ближе к городам
жмутся. А с китайцами как-то не поладил. Они приняли его за бандита, что ли.
Чуть не убили. Пришлось отстреливаться - поверх голов, конечно.
Теперь вот сидит он в охотничьей заброшенной фанзе. Ночь наполнена
звуками, шорохами. Иногда где-то откровенно зевает дикая кошка. А может
быть, и его величество тигр. Тигров убивать не приходилось. Да он и не
жаждет встречи с ними.
Спать хочется, но боязно. Проводник из корейцев ушел с вечера, сказал,
тут селение близко, к ночи вернется, и до сих пор нет его. Заснешь - костер
или ветром задует, тут с моря он буйный, или дождем зальет. Чего-чего, а
дождичков в этом краю хоть отбавляй.
Хочется домой. А в Астрахани сейчас утро. Съезжаются па базар армяне,
персы, киргизы. Гомон заполняет площадь.
И чего только нет в рядах!.. Осетры, помидоры, арбузы...
Как давно он не ел эти деликатесы, привычные с детства!
Сейчас очутиться бы на Обжоровой косе или в Красном яру. Жарко. Сухо. И
кругом белая-белая пыль. А тут дождь. Сыро, и в болотах нестерпимо громко -
не квакают, а просто лают, как дворовые псы, лягушки.
Почему вспомнилась Астрахань? Почему не Царицын, Самара? А, мало ли
есть на Руси прекрасных теплых городов. Он побывал во многих.
Его бродяжничество - это просто каприз молодости. Пора заняться делом.
В России назревают грандиозные события. Это он понял уже несколько лет
назад. И с тех пор его тревожит мысль, что он может остаться в стороне от
этих событий.