"Елена Прокофьева, Татьяна Енина "Князь грязи"" - читать интересную книгу автора

глотал слюнки. Конечно, со вчерашнего вечера не жрамши!
- Надо бы туда картошки, лука - суп получился бы, - сказал я Кривому.
- А у тебя есть?
- Нету, но можно достать. С черного хода в магазин зайдешь и картошки
выпросить можно. Не самой лучшей, конечно, но дадут. Мне всегда дают, я
умею делать жалобное лицо и задохликом притворяться.
- Магазины закрыты еще, - сказал Хряк, - А ты мог бы милостыню
просить или ходить по вагонам, раз жалость вызываешь... Дохляком он
притворяется - ты и есть дохляк, чего тебе притворяться.
- А зачем?
- Что зачем?
- Милостыню зачем просить?
Хряк изумился.
- Деньги зарабатывать!
- А на фиг мне деньги? Были бы мне деньги нужны, я бы дома остался,
кончил бы школу и пошел работать. Мне и так хорошо.
- Шизанутый ты какой-то. Ты в детстве головой не ударялся?
- И не один раз.
- Понятно...
Кривой смотрел на меня с улыбкой, смысл которой трудно было понять. В
Кривом все понять было трудно.
- Это философия, которой тебе, Хряк, не понять! - вставил вдруг Урод.
Проснулся, оказывается.
Урод выбрался из-под своих лохмотьев, глаза уже сверкают, как у
фанатика. Все знают давно - при Уроде никаких принципиальных разговоров об
образе жизни, иначе затянет проповедь. Интересно, почему его проповедники
к себе не берут? Может, потому, что уродлив не в меру? Боятся, как бы
народ не распугал? Так зря боятся - наш народ ко всему привык, и все мы не
особенно красавчики в своей рванине и немытые месяцами... да что там
месяцами - годами!
Урод - я точно знаю, не мылся уже лет десять, как минимум. По
идеологическим соображениям. Так что близко к нему подходить не советую
никому.
Урод и уродом-то стал благодаря своему образу жизни. У него какая-то
болезнь кожи - она вся покрыта фурункулами.
Ему бы мыться каждый день и спиртом протираться, а он... Ну, в общем,
понимаете. Когда Урод поднимается на поверхность люди просто в разные
стороны разлетаются, и сны им потом, наверное, кошмарные снятся. Урод
этому радуется - он считает себя подвижником и наверняка готовится стать
святым, не христианским святым, разумеется, а святым нашего Бога.
Что ж, может, так оно и будет. О своей прошлой жизни Урод не
рассказывал никогда. Если его спросишь, он отвечает, что его жизнь
началась только здесь, а до этого он как бы и не жил вовсе.
Михалыч давно знает Урода и сказал мне однажды, что ему там,
наверное, на самом деле плохо приходилось - издевались над ним всегда. С
детских лет. Припоминая своих школьных товарищей, охотно этому верю, детки
готовы поиздеваться над всяким, кто позволит это делать, и нет для них
ничего приятнее, чем пнуть или обозвать того, кто сдачи не даст. Я никогда
не относился ни к тем, ни к другим. У меня был имидж странного и опасного
существа, потому что, несмотря на то, что я тощий, во мне хватило бы силы