"Валерий Привалихин. Стерегущие золото грифы (повесть)" - читать интересную книгу автора

попросил меня собрать для него все отчеты об археологических экспедициях на
Алтае.
- На Алтай он тоже ездил?
- Не знаю, очень может быть. Год спустя я распрощался с Фуксом. Если не
ошибаюсь, в пятнадцатом еще году.
- И больше не слышали о его археологических увлечениях?
- Об этом нет. Такие события вскоре разыгрались! Революция, гражданская
война. Но о самом Фуксе слышать привелось. В гражданскую войну он был связан
с колчаковцами, после их разгрома ушел в Монголию, к барону Унгерну, и,
слышно, там погиб. Так говорили. Это верно только отчасти. В тридцатом
где-то году я встретил однокурсника Малышева, он в гражданскую был
председателем ревтрибунала. Малышев мне и рассказал, что Фукс весной
двадцатого ехал по чужим документам домой, был опознан, снят с поезда и по
приговору трибунала вскоре расстрелян. Непонятно, на что он рассчитывал,
когда вздумал возвращаться. В лицо его в городе хорошо знали. Малышев,
помнится, тоже удивлялся... Я вам, кажется, о чем угодно, только не о
библиотеке, - спохватился Волохонский. - Но если вас главным образом
занимают исключительной ценности издания, таковых в собрании не было. Мои
слова легко проверить: каталог собрания отпечатан типографским способом в
семнадцатом году и хранится в фондах краеведческого музея. Я вам запишу, к
кому следует обратиться. К сожалению, только каталог.

- Вы что-то узнали об Алексее? - спросила Хусаинова.
- Я вам в другой раз все расскажу, - уклонился от прямого ответа
Шатохин. - Постарайтесь вспомнить, Симакин никогда в разговоре с вами не
упоминал о золотых курганах, кладах? Вообще об очень старых дорогих вещах?
Учительница пристально посмотрела на Шатохина.
- Нет. Он говорил о деревянной резьбе, собирался переделывать фронтон.
О видеомагнитофонах. Чем занимался, о том и говорил. Хотя... - учительница
споткнулась, - был однажды разговор о золоте. Я прочитала в журнале: мальчик
в Новгородской или Псковской области вскапывал огород и нашел кринку с
золотыми и серебряными монетами. Я прочитала ему вслух, сказала: "Везет же
людям". Он спросил, какое я вижу в этом счастье? Я ответила что-то в том
роде, что и ты бы, мол, не отказался, если бы подобное выпало.
- А он?
- Сказал, что, может быть, и отказался бы.
- И все?
- Тогда все. А вот месяц назад он вдруг завел разговор. Сказал, что я,
наверно, его прощу, если он не будет стремиться к бешеным деньгам, а лучше
пойдет к Рогожину в лабораторию, пока приглашение остается в силе.
- Он именно так говорил?
- Именно, никак не по-другому. - Хусаинова кивнула. - Я про бешеные
деньги восприняла чисто образно. Он окончательно решил со следующего месяца
переходить в лабораторию. Двойной оклад, который ему обещал Рогожин, это
ведь все равно меньше того, что он получал в ателье. Думала, его просто
беспокоит, как я отнесусь к новой зарплате.
- Значит, он подразумевал, что меньшая его зарплата будет касаться и
вас?
Хусаинова глубоко вздохнула, молча отошла к окну. Наконец повернулась к
Шатохину.