"Анатолий Игнатьевич Приставкин. Золотой палач (журнальный вариант)" - читать интересную книгу автора

от него деться!
- Вот и Гуляев собственной персоной! - приветствовал меня Главный. Было
заметно, что он празднично настроен. - Наша знаменитость! О нем сейчас
говорят в колонии больше, чем обо мне!
Я застыл в дверях. Теперь я видел и спицу. Острая, сверкающая, она была
положена рядом со стулом, на тумбочку. Но положена не как-нибудь, а на
вышитую красную подушечку. Ведь где-то сперли ее для такого торжества.
Главный, что касается мелочей, был особенно изобретателен.
- Сегодня твое место вот тут. - Он указал на середину комнаты. - Уж
прости, милок, придется постоять. Местов на трибуне самим не хватает.
В другой раз от таких слов все бы заржали, но сейчас в спальне стояла
настороженная тишина. Прошлый урок не прошел даром.
- Ну что, пора кино крутить?
Главный посмотрел на своих Яшек. Те согласно кивнули. Украинский Яшка -
добродушно улыбаясь, кореец - с каменным лицом.
Главный торжественно повернулся к Пузырю, который вместе с моей охраной
оставался у дверей, и приказал доставить подсудимого. Так и сказал:
- Доставить сюда главного подсудимого для вынесения ему приговора.
Стража исчезла за дверью на несколько томительных минут.
Ни я, ни остальные зрители, кроме разве урок, ничего не понимали.
Приговоренный вроде стоит посреди комнаты, ждет, а тут, получается, будет
еще кто-то, кого сейчас приведут, приговорят и тоже казнят?
А Главный, как бы случайно, а может, и правда, случайно, присел на
стул, приготовленный для казни, и спокойно смотрел на дверь. И все
таращились туда же, затаив дыхание.
Наконец, стража внесла странного человека, придерживая под руки. Когда
его дотащили до середины спальни, все увидели, что в руках у них истукан,
наряженный в добротные штаны из чертовой кожи, линялую гимнастерку без погон
и кепочку-восьмиклинку. Все по моде, в таком виде фраера на барахолке
прогуливаются. Ему еще бы фиксу во рту. Но рот, глаза и нос были нарисованы
углем на куске фанеры.
Довольный произведенным эффектом, Главный с улыбочкой уступил чучелу
место на стуле, приговаривая, как радушный хозяин:
- Сюда, сюда, дорогуша... Присядь, посиди, мы тебя прям заждались...
Ужас, как все тебя хотим видеть!
Истукана усадили на стул. А чтобы не упал, веревкой к спинке привязали.
- Ну вот, теперь все в сборе, - удовлетворенно произнес Главный. Он еще
раз внимательно осмотрел истукана и повернулся к зрителям. Ткнул пальцем в
Теслина, который опять почему-то оказался ближе других. - На середку, на
середку давай. Будешь обвинителем.
Теслин, побледнев, поднялся и сделал несколько шагов.
- Рассказывай давай...
- О чем?
- О своей паскудной жизни. Тебе сколько нащелкало-то?
- Тринадцать.
- Ого, да ты уже мужичок.
- А я чего?.. - заикаясь, произнес Теслин. - Я ничего не сделал.
- А кто сделал? Почему ты здесь? Да перестань дрожать! - прикрикнул
Главный. - Отвечай: как попал в колонию?
- Выгнали. Из дому.