"Михаил Михайлович Пришвин. Колобок ("Родная земля") " - читать интересную книгу автора

Одна впереди: лицо белое, брови соболиные, коса тяжелая. Совсем наша
южная красавица - ноченька темная, со звездами и месяцем.
- Эта Марья Моревна?
- Эта. - шепчет Иванушка. - Отец вон там живет, вон большой дом с
крестом.
- Кощей Бессмертный? - спрашиваю я.
- Кощей и есть, - смеется Иванушка. - Кощей богач. У него ты и
переночуешь и поживешь, коли поглянется.
Солнце остановилось у моря и боится коснуться холодной воды. Длинная
тень падает от креста Кощея на угор.
Мы идем туда.
- Здравствуйте, милости просим!
Сухой, костлявый старик с красными глазами и жидкой бородой ведет меня
наверх, в "чистую комнату".
- Отдохни, отдохни. Ничего. Что ж. Дорога дальняя. Уморился.
Я ложусь. Меня качает, как в лодке. Качнусь и вспомню: это не лодка,
это дом помора. На минутку перестает качать - и опять. Я то засыпаю, то
пробуждаюсь и открываю глаза.
Впереди, за окном, большой восьмиконечный крест и горящее полуночной
зарей море. На берегу люди все еще сшивают сети, и те два смешных старика
все крутят веревочки, все еще не встретились.
Бай-бай. - качает море.
Все тихо. Спят. Как они могут спать такой светлой ночью?

"У МАРЬИ МОРЕВНЫ"

Радостно стучит и бьется на новом месте волшебный колобок.
Так свежа, молода эта песенка: "Я от дедушки ушел, я от бабушки ушел".
Я в "чистой" комнате зажиточного помора. Посреди нее с потолка
свешивается вырезанный из дерева, окрашенный в сизую краску голубок. Комната
эта для гостей, в верхнем этаже, а внизу живут хозяева. Я слышу оттуда
мерный стук. Будто от деревенского прядильного станка.
И хорошо же вот так удрать от всех в какое-то новое место, полное
таинственных сновидений. Хорошо так касаться человеческой жизни с
призрачной, прекрасной стороны и верить, что это - серьезное дело. Хорошо
знать, что это не скоро кончится. Как только колобок перестанет петь свою
песенку, я пойду дальше. А там еще таинственнее. Ночи будут светлеть с
каждым днем, и где-то далеко отсюда, за Полярным кругом, в Лапландии, будут
настоящие солнечные ночи.
Я умываюсь. Чувствую себя бесконечно здоровым.
Мечты с самого утра. Я могу летать здесь, куда хочу, я совершенно один.
Это одиночество меня нисколько не стесняет, даже освобождает. Если захочу
общения, то люди всегда под рукой. Разве тут, в деревне, мало людей? Чем
проще душа, тем легче увидеть в ней начало всего. Потом, когда я поеду в
Лапландию, вероятно, людей не будет, останутся птицы и звери. Как тогда? А
потом, когда останутся только черные скалы и постоянный блеск не сходящего с
неба солнца? Что тогда? Камни и свет. Нет, этого я не хочу. Мне сейчас
страшно. Мне необходимо нужен хотя какой-нибудь кончик природы, похожий на
человека. Как же быть тогда? Ах, да очень просто: