"М.М.Пришвин, В.Д.Пришвина. Мы с тобой. Дневник любви" - читать интересную книгу автора

-- Не годы -- талант, дар такой душе дан, Аксюша! "Цветы последние
милей роскошных первенцев полей".
-- Это правда, что бывает, но все-таки надо быть осторожным.-- И она
известную басню о лягушке и о чурбане передала мне в том смыс-ле, что если
не будешь осторожным, лягушка на тебя залезет, как на чурбан.
-- "Цветы последние..." --начал было я снова и замолчал.
-- Надо беречься,-- настаивала она.-- Это соблазн!
-- Как же бороться с соблазном? -- расте-рянно спросил я.
-- Надо вооружиться двумя орудиями: по-стом и молитвой,-- назидательно,
как старшаяответила Аксюша.
-- Значит, я, живой человек, должен про-сить, чтоб стать мне чурбаном?
-- Да, нужно быть как дерево или камень -- и тогда соблазн не
коснется...
-- Понимаю,-- ответил я,-- когда на тебя и заберется лягушка, тебе
ничего не будет: по молитве своей ты превратишься в чурбан.
Аксюша удовлетворенно замолчала. Тогда в третий раз я ей сказал: "Цветы
последние милей роскошных первенцев нолей!"
Она собралась что-то ответить, ей было трудно, и она даже покраснела от
усилий, но в эту минуту Бой бросил ей на колени тяжелые передние лапы,
лохматую голову приблизил к лицу и просительно заглянул в глаза.
-- Гулять зовет! -- сказала Аксюша, накло-нилась, обняла порывисто Боя
обеими руками и спрятала лицо в его огненной шерсти. Разго-вор на этом
оборвался".
"Любовь и поэзия -- это одно и то же,-- пишет Пришвин в дневнике.--
Размножение без любви -- это как у животных, а если к этому поэзия -- вот и
любовь. У религиозных людей, вроде Аксюши, эта любовь, именно эта -- есть
грех. И тоже они не любят и не понимают поэзии".

Появление новой женщины по-новому всколыхнуло душу: он вспоминает
теперь и пере-оценивает свое далекое юношеское прошлое. Это прошлое было
связано с уверованием в пе-ределку мира с помощью теории и вытекающей из нее
прямой политической борьбы. Потом был отказ от этой борьбы и переключение
всего себя на художество.
Интересна запись об этом: "В свое время я был рядовым марксистом,
пытался делать черновую работу революционера и твердо ве-рил, что изменение
внешних условий (матери-альных) жизни людей к лучшему, непременно приведет
их к душевному благополучию... Ко-гда же пришла общая революция, и я
услышал, что моя родная идея о незначительности личности человека в истории
в сравнении с великой силой экономической необходимости стала общим
достоянием, и этому научают даже в деревенских школах детей, то я спросил
себя:
-- Чем же ты, Михаил, можешь быть поле-зен этому новому обществу и кто
ты сам по себе?
Так вопрос о роли личности в истории предстал передо мной не как догмат
веры, а как личное переживание. Мои сочинения являются попыткой определиться
самому себе как лично-сти в истории, а не просто как действующей запасной
части в механизме государства и об-щества... Так разбираясь, я открыл в себе
талант писать. И мне открылось, что в каждом из нас есть какой-нибудь
талант, и в каждом этом таланте скрывается, как нравственное тре-бование к
себе самому, вопрос о роли личности в истории.