"Михаил Пришвин. Кощеева цепь" - читать интересную книгу автора

В эту самую минуту голенький вышел из пруда Курымушка и не чуя беды
над собой, подобрался к самому току. Жируха крикнула подметальщицам: -
"лови его!" и в миг он был окружен.
- Бей их, лупи! - крикнул, подымаясь, Илья.
Курымушка ударил Катерину кулаком в какую-то подушку.
- В дойло попал! - крикнул Илья, - бей по дойлам, бей их по дойлам,
вот так, молодец!
Чуть-чуть бы еще, и выскочил из круга, но Катерина вдруг завалилась
на него и придушила, как печь таракана. Душила Курымушку, в роту стало
горько, солено, даже крикнуть было нельзя от щекотки, и, кажется, чуть
бы еще, - и пропасть, но тут Иван Михалыч силу забрал, со всего маху
плашмя лопатой хлопнул по заду Катерину и сразу Жируху в память привел.
Курымушка вырвался и бросился к пруду, а вслед ему крикнул Илья:
- Это, брат, тебе не со своими девками купаться в пруду!
Под густую иву на сук у воды сел и спрятался Курымушка, будто в воду
ушел, и так ему стало, что невозможно плыть ему обратно в купальню к Ма-
ше и Дунечке: ему в эту минуту первый раз только ясно стало, что и они
были такие же, как все - бабы. Так он и остался надолго сидеть под ивой,
не зная что делать. Долго со всех сторон звали его голоса, как в раю го-
лос Бога слышался после грехопадения: "Адам, Адам!". Маленький Адам луч-
ше бы утонул, чем голый показался, потому что все они, все они - бабы.
Когда он высмотрел, что девушки ушли из купальни, поплыл туда, оделся и
вернулся домой мужчиною: с бабами больше он не купается. Это хорошо дома
поняли. Маша привезла ему из города синюю гимназическую фуражку, он ее
надел, сразу стал большой, а около Успенья, отслужив молебен на дому,
мать повезла его в гимназию.

АРХИЕРЕЙ.

Ехали по большаку. Никогда не виданный город показался сначала одним
только собором. Эта белая церковь в ясные дни чуть была видна с балкона,
и что-то слышалось с той стороны в праздники, о чем говорили: "в городе
звон". Теперь таинственный собор словно подходил сюда ближе и ближе. Из-
редка в безлесных полях, как островок, показывалась такая же усадьба,
где и Курымушка жил, с такими же белыми каменными столбиками вместо во-
рот. Очень странно думалось, глядя на эти ворота: что, если заехать ту-
да, будет казаться, будто много там всего и самое главное - там; а если
выехать, то главное кажется тут, на большаке, этому конца нет, а усадьба
- просто кучка деревьев. "Неужели и у нас так же?" - подумал Курымушка,
- но отстранил эту неприятную мысль хорошей: "у нас лучше всех". Показа-
лась рядом с белым собором синяя церковь, сказали: "это старый собор".
Показался Покров, Рождество и, наконец, Острог - тоже церковь; среди зе-
леных садов закраснелись крыши, сказали: - "вот и гимназия!". В это вре-
мя на большак с проселочных дорог выехало много деревенских подвод, рас-
тянулись длинною цепью, и это стало - обоз. Помещичьи тряские тарантасы
обгоняли обозы, а какие-то ловкачи на дрожках на тугих возжах, в синих
поддевках и серебряных поясах обгоняли тарантасы. Всем им на встречу
возле кладбищенской церкви выходил старичок с колокольчиком, никто почти
ему не подавал, а он все звонил и звонил. В Черной Слободе все подводы
будто проваливались: это они спускались тихо под крутую гору до Сергия.