"Валерий Юрьевич Примост. Мы - лоси (Повесть) " - читать интересную книгу автора

грязные работы, все бы сами себе портянки стирали, все служили бы "как все".
Ну, положим, я портянки себе еще сам в состоянии постирать, все же лучше,
чем унижать кого-то, но быть таким, как все?.. Я не "все"! Я - крутой. Я -
сильный. Я - НАСТОЯЩИЙ. Не знаю, как это лучше сказать, но у меня проба
есть, понимаете? Я... Я... Блин, да я клевый! Крутой. Настоящий ядреный
мужик, которого никто никогда не сломает. Не чета этим, гнилым.
Захотелось еще раз в этом убедиться, и я торопливо направился в бытовку.
Вошел, встал перед зеркалом. Класс! Метр восемьдесят пять широких мужских
костей и крепких мускулов. Крутые плечи. Длинные ноги. Я несколько раз
хлопнул кулаком в ладонь. А ну-ка, пойди, схлестнись с таким, как я! Живо
хлебало разворочу! Я ткнул "козой" в свое отражение в зеркале. Ты че, урод?
Ты на кого дернулся, ублюдок? Че, зубы жмут или глаза мешают? Перед тобой не
какой-нибудь чмошник, перед тобой самый что ни на есть Лось. С большой
буквы.
Я внимательно вгляделся в свое лицо. Оно мне очень нравилось. Широкое,
мужественное, по-мужски плотное лицо. Прищуренные серые глаза Русая челка до
бровей. Тяжелая челюсть. Мужик. Боец. Я по-бульдожьи выдвинул челюсть
вперед, придав лицу свирепое выражение. Клею, блин. Был бы телкой, писал бы
кипятком от такого мужика.
Ладно. Тряхнув челкой, я прошелся по бытовке и вышел в расположение.
Скука вдруг навалилась на меня пуще прежнего. Может, сходить в парк? Хотя
чего там делать? Сегодня очередь Оскала работать. Я представил себе, как
Оскал курит, улегшись на броне нашей бээрдээм-ки, и лениво материт Гуляева и
Банника, духов из последнего призыва, зачисленных в наше отделение. Оскал
вечно так зависает на солнце, что даже не слезет с бээрдээмки, если духи
начнут вальтовать. Так, кинет гаечным ключом в голову, а то просто прикажет
одному снять ремень и всыпать второму. Он называет их "удавы". Когда он
произносит это слово, горло его раздувается, а челюсть отъезжает вниз, как
лопата бульдозера, и получается что-то вроде "ад-дэвы". И мне в такой момент
всегда представляется удавчик из мультфильма, где тридцать восемь попугаев,
изогнувшийся буквой "зю", как королевская кобра перед атакой.
В общем, в парк идти мне не хотелось. Я и не пошел. А пошел я в прямо
противоположном направлении, В гости. К земляку в мехполк.
Мы с ним были знакомы еще дома, в Красноярске, жили в соседних дворах.
Неплохой парнишка. Меня призвали на полгода раньше. То-то я обрадовался,
случайно столкнувшись с Котом в столовой.
Чего уж говорить, тяжело ему приходится: у него в роте полным-полно
чурбанов. А сам он... ну, в общем, не лось. Но парнишка клевый. Чего б не
сходить, не проведать? Ну, я и пошел.
Мазутовского дневального, который попробовал было остановить меня -
куда, мол, прешь, военный? - я просто отпихнул пятерней в харю: придурок, не
знает, что с лосями лучше не связываться. Он отлетел к стене и затих.
Я заглянул в расположение и только и смог, что от души матернуться. Там
был сплошной гадючник чурбанов. Конечно, их там было меньше, чем могло бы
быть (большинство сейчас шарилось по парку), и точно меньше, чем вообще
существует чурбанов в природе, но уж, конечно, намного больше, чем мне бы
того хотелось. Они что-то мерзко балаболили в десяток глоток на своей
тарабарщине и суетились, сновали во все стороны, как тараканы. Это зрелище
так захватило меня (знаете, каково оно - глазеть на всякую гадость: и
противно, и глаз не отвести), что я и не заметил подошедшего ко мне