"Мария Павловна Прилежаева. Зеленая ветка мая (Повесть) " - читать интересную книгу автора

просто пень.
Но она не ответит маме: "Не буду". Или: "Не хочу". Или что-нибудь в
этом роде.
- Мама, можно прочесть эту книгу?..
- Мама, можно ко мне придет одна девочка?..
- Мама, можно?..
И если нельзя, так нельзя.
Как-то раз, после одного такого "мама, можно?", Вася сказал:
- Послушная ты. - Катя не поняла, хорошо это или плохо. Он с жалеющей
улыбкой добавил: - Послушные не открывают Америк.
Она поняла. Резко дернулось в груди.
- Пожалуйста, открывайте Америки, а я и так проживу.
- Катюшон, не сердись, не то я сказал, - виновато признался Вася и
взял ее за виски, крепко держал и глядел в глаза, не отпуская, покуда у
нее не выступили все-таки слезы. - Не сердись, Катюшон.
Разве могла она на него сердиться?
Иногда утром, поднявшись раньше всех, они уходили вытаскивать
поставленные на ночь удочки. Ставил он, наживлял на крючок пескаря или
другого живца и закидывал удочку на ночь где-нибудь неподалеку от омута в
кустах, чтобы кто не позарился на леску. Омутов в их родниковой извилистой
Шухе множество, рыбы всякой уйма - голавлей, окуней, сазанов, крупные, в
полруки, а то и больше.
Вася будил Катю до солнца.
Над берегами Шухи навис туман. Белый. Вступишь в него, и скоро платье
влажно прилипнет к спине. Вася давал Кате вытащить самое большее две
удочки в утро. Она разводит ветви куста, вся облитая холодной росой,
осторожно берется за удилище и сразу чувствует, взяла рыба или нет. Если
взяла, тяжело тянет вниз или начинает метаться в стороны, сумасшествовать.
Того и гляди, сломает удилище.
Стиснув зубы, чтобы не завизжать от азарта, Катя медленно, как учил
Вася, ведет удочку. Не упустить бы, не упустить!
Когда они возвращались домой, заря разливалась в полнеба, туман таял,
свежо зеленела трава.
Крестьяне шли в поле.
- Добытчики, на ушицу раздобыли рыбешки, - скажет баба с серпом на
плече.
- Чо им не баловаться? Им рожь не жать, - скажет другая.
...Потом Вася все реже жил дома. Поступил учиться в Московский
институт путей сообщения. Потом началась война.
Третий год идет война, немцы нас бьют, плохи наши дела. У всех одно
на уме: чем только все это кончится?
Санькин отец вернулся из лазарета на деревянной ноге. Однажды,
дожидаясь Саньку возле ее огорода, Катя случайно подслушала разговор
Санькиного отца с таким же отвоевавшим мужиком без руки.
- Невидная, безрукая да безногая наша житуха.
- У кого она видная, ежели ты из бедного классу? Главное дело,
германца никак не осилим.
- Царь у нас никудышный. Вовсе плохонький царь... С эдакой головой не
осилишь.
- Офицерье туда ж. Один к одному сволота.