"Олег Приходько. Реквием для свидетеля" - читать интересную книгу автора

"Со стороны подконвойного хирурга в пещерных условиях сделано все
возможное", - пришел он к выводу, осмотрев пациента, и завалился на диван.
Жизнь прекрасна, что бы о ней ни говорили! Это он понял еще там, на
далекой и непонятной войне. Везде есть солнце и воздух, везде есть женщины и
цветы. Главное - отделять зерна от плевел и не вдаваться в подробности,
которые мешают жить. К таким подробностям Моцарт относил политику,
национальность, религию, хотя иногда и интересовался - какой сейчас
общественный строй и как фамилия президента, и означает ли очередная
перемена власти, что завтра не нужно приходить на работу. Почки, желудок и
легкие одинаковы у социалиста и капиталиста. Может быть, чем-то отличались
мозги, но это было по части нейрохирургов. Преступников и милиционеров он
отнимал у смерти с одинаковым усердием. Им нравится подставлять лбы под
пули?.. Ради Бога!.. Сентенции "душа улетела в рай" он предпочитал термин
"летальный исход".
О душе, по его мнению, знал лишь один человек: Иоганн Христозом
Вольфганг Теофиль Амадей.
Даже сейчас, лежа в одной комнате неизвестно где и неизвестно с кем, он
умудрялся получать удовольствие в своем вневременном и внепространственном
существовании: не есть ли это та самая пауза, в которую человеку дано
остановиться, оглянуться, взвесить все и переоценить?
Быстренько остановившись и оглянувшись, Моцарт пришел к выводу, что все
невесомо и самоценно, а что сделано - того не вернешь, а потому нужно как
следует выспаться.
Снились ему отец и сестра Мария Анна - в тот золотой период, когда
отец, выхлопотав у архиепископа отпуск, повез семью в Вену. За несколько
месяцев до этой поездки они побывали в Мюнхене. Непрерывным потоком звучали
овации, богатые и потому, должно быть, добрые люди все время гладили его по
голове, говорили ласковые слова и дарили подарки; было много конфет, музыки,
все виделось в сказочно-феерическом свете. На балу ярким пятном выделялось
розовое, с оборками платье двенадцатилетней Марии Анны. Она играла на
клавире, а он все пытался заглянуть ей в глаза. Когда же, протиснувшись
сквозь толпу восторженной знати, подошел к сестре поближе, то с испугом
увидел, что лицо вовсе не ее, а... Кати Масличкиной. Словно уличенная в
фальши, девочка опустила руки, и наступила такая тишина, какой ни до, ни
после этого Моцарт не слышал...
Хлопнула створка окна. Он открыл глаза и осмотрелся. Комната с обшитыми
деревом стенами, буфет с посудой, низенький круглый столик, уставленный
лекарствами, две двери - одна вела в коридор, другая была заперта на ключ.
Пациент лежал с открытыми глазами и смотрел в потолок. Моцарт
дотронулся до его лба. "Только бы не сепсис, - подумал он взволнованно,
отметив повышение температуры, - только бы ограничилось гипергической
реакцией..."
- Как вы себя чувствуете, больной?.. Вы слышите меня?..
- Да... - пошевелил неизвестный пересохшими губами. - Тошнит...
Моцарт дал ему напиться, подложил свою подушку.
- Больно?
- Терпимо... Где я?
- Не знаю.
- Какое сегодня число?..
- Середина июня, - ответил Моцарт, подумав.