"Добро пожаловать в NHK!" - читать интересную книгу автора (Такимото Тацухико)Глава 3: ВстречаЧасть перваяНе смотря ни на что, я вновь вернулся к жизни, но из–за вчерашних событий моя депрессия стала глубже озера Байкал и Марианской Впадины. Впервые за несколько месяцев, посреди бела дня я покинул свой дом и отправился в кипящий жизнью город. Это был настолько храбрый и героический поступок, что я заслуживал море аплодисментов со всего мира. Я очень гордился собой. Но все оказалось напрасным. Осталась лишь безысходность. Вернувшись домой, я укрылся в своей комнате и начал напиваться, чтобы очистить голову от грустных мыслей. Сидя за котацу, я кричал: «Сакэ! Принесите еще сакэ!», но это были лишь пустые слова, обращенные к самому себе, и этим тоскливым вечером, в квартирке на шесть татами, они звучали особенно жалко. Несколько пустых пивных банок уже валялись на котацу. Анимешные песенки, доносившиеся из соседней квартиры, раздражали меня все больше и больше, потому я продолжал напиваться. У меня начала кружиться голова, и всё плыло перед глазами. В то утро, оправившись после вчерашних потрясений, я решил перестать быть хикикомори как можно скорее. Тогда меня осенило. Почему бы и нет? Раз уж я не могу сразу построить карьеру, я могу начать с работы на полставки. Если у меня всё получится, моё звание может быть повышено с Я отправился в супермаркет и купил там журнал с объявлениями о вакансиях с частичной занятостью. Быстро возвращаясь домой, я начал внимательно изучать вакансии. Я сразу отбросил вакансии, связанные с физическим трудом. Мне не хотелось заниматься ничем утомительным. Также мне пришлось отказаться от предложений работы в супермаркетах. Я совершенно не подходил для работы с клиентами. И вдруг… Вот оно! Без сомнения, эта работа подходила мне идеально! В этом маленьком городке в манга–кафе не должно было быть много посетителей, а если бы мне стало скучно, я мог почитать мангу за кассой. Похоже, это была совсем простая работа. Идеальный вариант для меня. С этими мыслями я написал резюме и торжественно покинул свою квартиру. Манга–кафе находилось между станцией метро и «Макдональдсом». Я уныло брел по спальному району, дыша холодным апрельским воздухом. И только я впервые за несколько месяцев вышел на улицу днем, как «они» снова пытались помешать мне. Агенты вмешательства N.H.K. злобно насмехались надо мной, пока я сутулясь ковылял по краю тротуара. Это были очень суровые меры вмешательства. — Эй, ты только посмотри. Как отвратительно. — Это же безработный хикикомори. Вот ничтожество. — Убирайся назад в свою квартиру. В этом городе нет места для таких как ты. Проходившие мимо домохозяйки, школьницы и старушки перешептывались за моей спиной. Я побледнел. Я хотел вернуться в свою темную, комфортную квартирку на шесть татами, укрыться в своей теплой постели, закрыть глаза и не думать ни о чем. Но я не мог. Стало бы только хуже. Если бы я так поступил, они продолжили бы свои издевательства надо мной. Вообще–то, я догадывался, что произойдет нечто подобное, я с самого начала знал, что они попытаются помешать мне вернуться в общество. Поэтому я не мог позволить себе проиграть. Пытаясь подавить в себе беспокойство, что росло с каждым шагом, я быстро шел к своей цели. Наконец, я добрался до «Brake Time», маленького уютного манга–кафе позади станции, которое отныне станет моим местом работы. Я собирался работать здесь каждый день, начиная с завтрашнего дня. Мое спасение от жизни хикикомори было близко, как никогда. Хотя меня беспокоило, что я начинал так нервничать просто прогуливаясь днем по городу, мне, наверно, просто нужно было привыкнуть к этому. Если я смогу стать фритером, все мои волнения быстро развеются. Ну, пора. Я собрался с духом и сделал свой первый шаг. Я заставил себя открыть дверь и войти в кафе. Я представил, как протягиваю своё резюме девушке за прилавком, бодро объявив: «Я слышал, вы можете предложить работу.» Я начал говорить, но остановился на середине фразы. За прилавком, на котором были аккуратно расставлены пепельницы, чайники и кофеварки, сидела девушка и читала мангу. Её профиль и увлеченность, с которой она читала сёдзё–мангу[20], вызывали странное ощущение, что я уже видел её раньше. Вообще–то, я видел её вчера. Стоя перед прилавком со словами «предложить работу», замершими у меня на губах, я словно окаменел. Она заметила меня и отвлеклась от манги, лежавшей у неё на коленях. Наши глаза встретились. Это была та молодая проповедница, Мисаки. Но в отличие от вчерашнего дня, на ней были обычные джинсы, как у других девушек. Вокруг неё не было той ощутимой религиозной ауры. Как только я её узнал, моё сердце стало биться в десять раз быстрее. Вихрь мыслей поднялся в моей голове. Почему верующий человек работает в манга–кафе? Разве это не нарушает какую–нибудь заповедь? Я уже собрался уйти, но религиозная девушка окликнула меня. Смягчив серьезное выражение лица, она взглянула на меня с той же, что и вчера, насмешливой улыбкой. Тихим голосом она переспросила: ― Ты слышал, мы?.. Сразу была заметна разница, с которой она говорила со мной и как она, скорее всего, обращается с обычными посетителями. Очевидно, девушка узнала во мне вчерашнего сумасшедшего хикикомори. Холодный пот выступил у меня на шее. Я хотел убежать. Я хотел покинуть это место как можно скорее. Но мне всё равно надо было ответить на её вопрос и закончить свою фразу. Я должен был ответить как можно непринужденней и естественней. ― Мо–ммо… Мотоциклы любите? ― А я очень люблю… Люблю мотоциклы. Ты мчишься, словно ветер, ― кое–кто из сидевших в дальнем углу посетителей обернулся в мою сторону. ― Я просто обожаю шум двигателя! Ну как, не хочешь прокатиться со мной как–нибудь? ― В смысле… Я на самом деле никогда не катался на них! Ха–ха–ха–ха–ха–ха!.. Ну ладно, пока. Я пулей вылетел из кафе. По дороге домой я купил в магазине пиво и сётю. Я кричал: «Сакэ! Принесите еще сакэ!», но это были лишь пустые слова, обращенные к самому себе, и этим тоскливым вечером, в квартирке на шесть татами, они звучали особенно жалко. Мне хотелось плакать. Это она во всем виновата. Из–за неё мой великий план по спасению от жизни хикикомори с треском провалился. Мне хотелось обрести способность насылать смертельные проклятия. — Шеф, тут сегодня один сумасшедший хикикомори заходил. — Правда что ли, Мисаки? — Наверно, он хотел устроиться к нам на работу. Но, Господи, он же хикикомори! Пусть знает свое место. — Точно. Безработному, отчисленному из колледжа, отвратительному хикикомори не вернуться в общество. Они пользовались мной, чтобы поупражняться в остроумии. Но, будучи хикикомори, я не смог придумать ни одного действенного способа отмщения. Поэтому я решил отвлечься на некоторое время и подумать о чем–нибудь более веселом. Кстати о веселом, есть же ещё N.H.K.. Точно, когда мне было плохо и больно, я мог просто обвинить во всем заговор, который тайно планировало N.H.K.. Если делать так, то, возможно, я почувствую себя лучше. — Ясно! Я понял! — крикнул я. — Эта девушка — спецагент вмешательства N.H.K.! — продолжал кричать я. Но, вопреки моему прошлому решению винить во всём заговор, лучше мне не стало. — Проклятье! — воскликнул я, так и не допив пиво и сётю. Моя голова болела, а анимешные песенки, громко игравшие у моего соседа, чертовски надоели. Не успел я заметить, как напился в хлам. Настроение падало все ниже и ниже. И снова я не мог отыскать в себе ни капельки веры в светлое будущее. Я подозревал, что попаду прямиком в ад, выглядя при этом несчастным одиноким засранцем. — Вот и всё. Всё кончено. Всё кончено! — повторял я. А анимешные песни у соседа сбоку не прекращались. В них часто повторялись — как иронично! — слова вроде «любовь», «мечта», «романтика» и «надежда». Для меня, потерявшего всякую надежду, они звучали словно злостная насмешка. Эти слова наполняли меня ненавистью и жалостью к себе. Кстати, это первая ночь, когда мой сосед включил свои анимешные песни так громко. Обычно он включал их только днем, но была уже поздняя ночь. И тогда меня осенило: а не может ли это быть очередным оскорблением в мой адрес? Оскорблением меня! Настолько жалкого и тупого, что даже не способного стать фритером! Если так, то я этого не потерплю. Я попробовал ударить стену кулаком. Музыка не прекращалась. Тогда я пнул стену. Никакой реакции. Я снова выпил и опьянел ещё больше, я пил чтобы заглушить все чувства. Неуклюже встав из–за котацу, и выглядя, словно вот–вот упаду , я доковылял до двери. Нетвёрдым шагом я дошёл до квартиры 202 и несколько раз ударил по кнопке звонка. «Дин–дон, дин–дон, дин–дон…» Нет ответа. Тогда я начал колотить в дверь кулаками. Нет ответа. Изнутри доносились лишь звуки анимешной песни. Сейчас играла заглавная песня из «Fancy Lala»: «I am Fancy Lala…» Я даже покраснел от злости. Я подергал ручку. Дверь была не заперта, и мне было уже наплевать на последствия. — Эй, ты! — крикнул я, вне себя от злости, и распахнул дверь. — Сделай потише! И тогда я увидел его. Парень сидел за компьютерным столом в глубине комнаты, повернувшись к колонкам, стоявшим у стены. Осознав внезапное появление гостя, он медленно повернулся в своем крутящемся кресле и посмотрел на меня через плечо. Он… плакал. Слезы тихо стекали по его щекам. Но что самое невероятное, я прекрасно знал, кто это. Я потерял дар речи. Я не мог поверить своим глазам. Вытирая слезы, он в изумлении глядел на меня. Подкатившись на стуле поближе, он начал рассматривать мое лицо. Наконец, после недолгого молчания, запинающимся и дрожащим голосом он произнес: — Са–Сато? Ошибиться было невозможно. Это был Ямазаки. Мы не виделись уже четыре года, и эта встреча была совершенно неожиданной. |
||
|