"Джон Бойнтон Пристли. Дженни Вильерс" - читать интересную книгу автора

издыхании. Но не забывай, что даже самые упрямые больные в конце концов
поворачиваются лицом к стене. И, по-моему, сейчас в жизни Театра как раз
такой момент.
- И тебя это нисколько не волнует?
- В какой-то мере волнует. Но не слишком.
К его удивлению, однако, она восприняла это вполне хладнокровно. Только
посмотрела на него долгим задумчивым взглядом, как смотрят на больных.
- Сейчас тебя вообще мало что волнует? - спросила она.
- Да. Я сделал почти все, что я хотел сделать...
- Нет, не все. Ты не сделал главного - того, что должен был и
действительно хотел сделать...
Чиверел поднял брови.
- Что же я хотел сделать?
- Бежать из своей внутренней тюрьмы, - сказала она резко. - Разбить
стеклянную дверь, которую ты соорудил для себя.
- Этого не в силах сделать никто из нас, - ответил он, пожалуй, слишком
категорично.
- Откуда тебе знать? Ты еще даже самого себя не знаешь. - Она
помолчала, печально взглянула на него и тихо добавила: - Я знаю, что тебе
плохо, Мартин, ты устал и выдохся, - может быть, мне не стоит говорить
дальше...
- Продолжай, - сказал он мрачно. - Я выдержу.
- Не знаю. Ты усталый, больной человек, Мартин.
- О боже! - почти закричал он в раздражении. - Ты скоро посадишь меня в
инвалидную коляску! Говори, в чем дело?
- Дело в том, Мартин, - и я давно хотела тебе сказать это, - что ты
развращен успехом. Ты получил слишком много, и все досталось тебе слишком
легко. И поскольку тебе не для чего - и не для кого - работать, бороться, не
о чем и не о ком заботиться, ты заскучал, стал циничным и желчным, замкнулся
в себе самом и вообразил, что знаешь о жизни все.
Он задумался над ее словами и пришел к выводу, что она совершенно не
права. Что-то с ним не так, но дело совсем в другом. Ему пятьдесят, и он лет
на пятнадцать старше тех, к кому можно отнести сказанное ею. Умные
набалованные молодые люди - вот кто скучает, становится циничным и желчным.
Он был далек от таких глупостей; но он не осуждал Паулину за то, что она
этого не понимала. Он чувствовал невероятное, безмерное утомление и
одиночество, словно вся его энергия, весь интерес к жизни куда-то
улетучились. Может быть, одна какая-нибудь железа перестала нормально
работать и нарушила баланс в организме. А может быть, весь механизм
износился. Но не было смысла углубляться в эту тему с Паулиной, поэтому он
просто проворчал, что он счастливчик и знает, что многим беднягам не так
везло, как ему...
- Нет, нет! - воскликнула Паулина. - В том-то и дело. Вот где ты
обманываешь себя, Мартин. Другие тут ни при чем. Это все ты, ты. Ты
вообразил, что у тебя все уже в прошлом, что ждать больше нечего, поэтому от
всего тебя воротит. И ты изобретаешь сложные теории, чтобы объяснить это.
Разобщенность! Стеклянные двери!
- Не думаю, чтобы это было правдой, - сказал он мирно. Он отлично знал,
что это неправда. - Но, предположим, ты права. Что же дальше? Вот я. Как я
могу измениться?