"Владимир Сергеевич Прибытков. Тверской гость " - читать интересную книгу автора

спины мужа лохмотья кожи.
Так внезапна и так велика была беда, так страшно и непостижимо
происходящее, что ей, потрясенной, показалось на миг, что видит она дурной
сон, от которого вот-вот очнется и окажется тогда в родной избе, на постели
рядом с Федором. Она крикнула и услышала свой крик, но чудовищный сон не
оборвался, и она поняла, что это не сон, а явь, и в муке закричала
безысходно и жутко.
Ее толчками пригнали к кучке баб, где колотилась о землю простоволосая
жена Васьки Немытого, силой оттащенная от мертвого мужа. Она видела, как
приволокли за ноги Федора, пнули поднявшегося после порки Антипа Кривого,
связывали руки всем мужикам. Она видела, как выгоняли из дворов скот,
услышала мычанье своей Малинки, квохтанье разлетевшихся кур и гогот гусей,
бегавших от монастырских. Она видела, как монастырские пригнали из ночного
княтинских коней, узнала среди них любимца мужа - четырехлетнего жеребца
Серка, рвавшегося из чужих рук, видела, как нагрузили и повезли из
деревеньки их добро.
Она все видела и не могла встать... Потом запылали избы.
Когда прямо перед Анисьей откуда-то появился чужой, русобородый мужик и
о чем-то спросил, она не удивилась ему, потому что ничто больше уже не могло
удивить ее, но и ничего не ответила, - потому что нельзя было одним словом
сказать о случившемся...
Она только заплакала, не закрывая глаз и не опуская головы, ловя губами
и глотая частые, мелкие слезы.
Русобородый присел, тронул за ручку Ванятку. Мальчик откинулся,
вцепился в материнское плечо.
Почувствовав его пальчики, Анисья вдруг заговорила. Она говорила не
этому русобородому, она причитала, объясняя себе самой содеянное с ними.
- Набежали ратью слуги монастырские, повязали нам руки-ноженьки, побили
народу крестьянского...
Афанасий Никитин и его товарищи неподвижно стояли и слушали это
причитанье. А люди, среди разора и ужаса искавшие хоть какую-нибудь
соломинку спасения, как будто поняв, что чужаки сочувствуют им, сбивались
вокруг и смотрели с немой мольбой и тусклой надеждой.
Пламя еще гудело, от пожарища дышало жаром, летели с треском головешки,
наносило искры.
- Да вы монастырские, что ли? - спросил Никитин, обводя взглядом
потерянную кучку княтинцев.
- Нет, зачем, вольные мы, - скорбно выдохнул кто-то.
- Распря с монастырем вышла, что ли?
- Какая распря, - так же скорбно ответил из толпы мужичок, державший в
руках дугу: все, что спас, - земля, вишь, у нас...
Неподалеку, застонав, приподнялся большой мужик в изодранной розовой
рубахе. Мутным взором обвел народ, уронил голову и долго сидел, не шевелясь,
опираясь ладонями окровавленных рук о землю и смотря в нее.
Вокруг примолкли.
- Ушли? - еле слышно спросил вдруг мужик.
- Ушли... - тихо ответили ему. - Пожгли все...
С силой упершись в землю, мужик перевалился на колени, потом,
ухватившись за подставленное плечо, встал во весь рост. Падавшие на разбитое
лицо рыжеватые волосы слиплись от крови, он отвел их локтем в сторону.