"Р.Прессли. Прерванный сеанс. Перевод с англ. А.Когана" - читать интересную книгу автора

шуточки не оставляют сомнения - это ваш друг, и мой друг, и друг каждой
семьи, тот, кто никогда не разочарует вас и др. и пр., словом, не кто иной,
как Дэнни Динглфут. Но его шуточки и гнусавое похахатывание - единственное,
что я узнаю. Он удивительно плохо выглядит сегодня. И сколько не верти ручку
фокусировки, дело не меняется.
"Кто-то жег этот телевизор с обоих концов", - многозначительно говорю
я. И получаю снисходительный ответ: "Меня удивит, если ты будешь выглядеть
так же хорошо через двадцать лет".
Вот тут-то я и вспомнил о нашем споре недельной давности...
Аннабел злорадствует: "Это тысячная передача. Он уже побил все рекорды
популярности".
Я мог бы ответить, что репертуар Дэнни за это время не стал новее, но
молчу, потому что это 1) значило бы признать нечто невозможное существующим
и 2) заставило бы мою драгоценную уклониться в сторону от темы.
Остаток вечера я провожу, пытаясь понять, что она сделала с
телевизором. Это трудно, потому что она категорически запрещает что бы то ни
было разъединять. И все мои нападки на ее сооружение она отражает, кротко
замечая, мол, эта штука ведь работает - и как я это объясняю? Поскольку я
имею привычку наклеивать этикетки на каждый свой прибор, понять ее выбор не
трудно. Она выудила из моей мастерской блок синхронизатора - реликвию тех
времен, когда я собирал наш первый телевизор, и соединила его с частотным
модулятором, на шкале которого помечены "опережение" и "отставание". А
третья, главная деталь - хотите верьте, хотите нет - часы-календарь, которые
я сделал практически постоянными с помощью счетчика Гейгера и четверти
грамма урана.
Я объясняю: "Синхронизатор ничего общего не имеет с Временем, милочка!"
Она явно считает меня дураком: "Хронос - время, не так ли? А может, ты
цепляешь ярлыки, которые значат не то, что на них написано?"
Я еле воздерживаюсь от напоминания о ее кухне, где вы должны открыть
банку для риса, чтобы обнаружить сахар, а верный способ найти рис -
заглянуть в сосуд, предназначенный для соли. И вместо этого показываю на
частотный модулятор: "Это - штука для получения тока с различной частотой
колебаний. Когда ток выходит вот из этих двух дырочек розетки, у него
частота пятьдесят колебаний в секунду. Если я буду вертеть ручку
"опережения" и "отставания", я могу снизить частоту до одного и поднять ее
до пятидесяти тысяч колебаний в секунду. Но я мог бы вертеть ручку до
второго пришествия, прежде чем ускорю или замедлю Время!"
"Удивительное дело, - саркастически замечает она. - А у меня он
работает. Когда я кручу ручку, твои старые глупые часы почему-то идут или
вперед или назад. Но ты не должен верить на слово мне. Включай - и смотри
сам. Увидишь, что на циферблате половина восьмого, вечер субботы..."
"Естественно - сейчас именно половина восьмого, вечер субботы".
"Одна тысяча девятьсот восемьдесят четвертого?" - спрашивает она (и ох,
как мне хочется стереть с ее хорошенького лица эту ухмылочку).
Но, в конце концов, я вынужден признать, что она права. Со своим
кухонным эмпиризмом она состряпала аппарат, способный принимать
телевизионные передачи из будущего.
Когда я ложусь спать, уже занимается утро. Да, частотный модулятор
действительно, по-видимому, регулирует опережение и отставание во времени,
но один старый дефект мешает ему давать ток с частотой меньше двух тысяч