"Лев Правдин. На всю дальнейшую жизнь" - читать интересную книгу автора

различил эти запахи терпкого конского пота, дегтя, махорки.
- Узнал, - повторил он. - Ты, дядя Вася, меня на коня подсаживал, когда
у меня ноги еще до стремян не доставали.
- Помнишь такой момент! - обрадовался старик. - А я теперь на
строительстве конюхую. Товарищ Стогов сказал, что ты приехал, ну, я, значит,
за тобой. Вот перекурим и поедем. Ждут тебя все твои знакомцы. Ты уж,
смотри-ка, не всех и помнишь?
- Всех помню, - не очень решительно проговорил Роман.
- А забыл, так вспомнишь. Жить будешь у меня. Баба Земскова там все для
тебя приготовила.
Баба Земскова - сестра Шустова. Звали ее Наталья Федоровна. Муж ее
очень дружен был с отцом Романа, и погибли они вместе. В девятнадцатом году
белогвардейцы расстреляли всех комитетчиков. Весь комитет бедноты.
Расстреляли в Волчьем логу. Тут же и похоронили их, на зеленом холме, в
березовой росташе.
- Как она? - спросил Роман про бабу Земскову.
- Говорю, дожидается.
- А как буран?
- А что нам буран! Снегу накидал, да кони, если не забыл, у нас не
плохи.
- Волки не беспокоят? - Экспедитор широко зевнул мохнатым ртом. - Тут
овраг - самое волчиное место. Недавно кабановские мужики насилу отбились.
Шустов засмеялся:
- Кабановские? Да они и от воробьев-то не осилят отбиться. Их,
кабановских-то, слышь-ка, Роман, воробьи - и то обижают. А на волков у нас
ружье.

4

Как только выехали за околицу, снова поднялся буран. Крупный мокрый
снег стремительно летел навстречу. Поселок словно растворился в белом
кипении пурги. Снег лепил в глаза, заносил спины и бока коней.
Лошади нехотя вышли из поселка, но потом бойко побежали по дороге, до
того занесенной снегом, что ее можно было узнать только по редким вешкам.
Около самого леса лошади заартачились, рванулись в сторону, но кучер
хлестнул их, и они пошли по дороге, часто оседая на задние ноги, словно
спускались под гору с тяжелым возом.
- Волчий лог, - понизив голос, сообщил Шустов. - Помнишь это место?
Волчий лог - во все времена проклятое и самое привлекательное место,
полное опасностей, разбойного посвиста и волчьего воя. До революции
хоронились в овраге всякие лихие люди, удачливые разбойники или такие,
которым ни в чем удачи не было. Удачники отнимали лошадь, вытряхивали
карманы, и считалось великой милостью, если позволяли человеку жить дальше.
У неудачника потребности были помельче: вылезет такая нечеловеческого вида
образина из чащобы, из волчьей ямы и потребует пожрать и покурить. Тут уж
отдавай все без спору.
В ту пору мужики и вовсе перестали ездить через овраг. Хоть в объезд и
вчетверо дальше, а если рассудить, то все-таки скорее до дому доберешься.
Вернее. Только и слышали из оврага то волчий вой, то истошный вскрик
человека, у которого отнимают душу, а то и глухой вороватый выстрел.