"Лев Правдин. Область личного счастья. Книга 1" - читать интересную книгу автора

помогало: не годен. Тогда он смирился. Но спасение - только в движении. Надо
работать. Он приехал в Москву и там встретил Дудника, старого своего друга.
Они обнялись. Поехали в гостиницу к Ивану Петровичу. Рассказали друг
другу все, что надо рассказать, а что осталось не сказано, то было и так
понятно.
- Ишь ты какой, - сказал Иван Петрович, разглядывая друга своего,
словно впервые его увидел.
Виталий Осипович обреченно улыбнулся:
- Да, брат, вот я какой...
- Знаешь что? Поедем ко мне. Чего тебе здесь околачиваться. Там у нас в
тайге воздух! Помнишь?
Виталий Осипович расправил плечи, вскинул голову, на которой буйные
начали отрастать волосы, и крикнул хрипловато, как давно когда-то кричал в
лесу:
- Бойся!
Так - помнил он - лет пятнадцать назад предостерегающе кричали
лесорубы, сваливая неохватную сосну. Со свистом она рассекала воздух и
падала, ломая сучья.
- Помнит! - захохотал Иван Петрович. - Не забыл!..
- А что я буду у тебя делать? - спросил, все еще улыбаясь, Виталий
Осипович.
- Технорука у меня на фронт забрали. Один кручусь.
- Так ведь я - строитель.
- Чепуха! Ты лесовик. Техника у нас, сам знаешь, какая. Освоишь!
Он ходил по холодноватому гостиничному номеру, широкий, кряжистый,
исподлобья поглядывая на друга. На его лице, обожженном северными морозами и
северным солнцем, под которым и зимой загорают не хуже, чем в Ялте,
шевелились жесткие усы. Все было надежно и крепко в этом человеке. Надежный
друг и бывалый таежник.
Глядя на него, Корнев постепенно успокаивался. Неторопливые, уверенные
движения друга, его походка, басовитый голос, запах свежей смолы, исходивший
от его полушубка, - все напоминало о тайге.
И показалось Корневу, что вновь он в лесу, в дремучей парме. Это было
не мгновенное ощущение, которое вдруг набежит, как случайное облачко в
знойный день. Каждый раз, когда он вспоминал свои годы, проведенные в тайге,
ему казалось, будто он идет тайгой по скользкой рыжеватой хвое, что
наслаивается годами, а кругом отлично пахнет нагретой зноем смолой, свежей
сыростью мха и скудными таежными травами. И вдруг с вырубки потянуло
кисловатым запахом сваленных деревьев и гарью недавних костров. А кто хоть
раз узнал, как пахнет горящая хвоя, кто слыхал летучий треск лесорубного
костра, и тонкий свист ветвей стремительно падающей сосны, и гулкий удар ее
о землю, и предостерегающий возглас лесоруба: "Бойся!" - забудет ли он
тайгу?! Может ли забыть человек, хоть однажды сваливший вековую сосну,
гордое, торжествующее чувство власти человека над природой?
Это постоянное чувство, которое накрепко привязывает человека к родным
местам, и овладело Корневым. Оно подсказало ему то решение, на котором
настаивал Иван Петрович.
Вот так и попал Корнев в тайгу, как в отчий дом, где начал он жить и
работать.
После обеда Виталия Осиповича уложили спать. На ледяных узорах окна