"Ричард С.Пратер. Четверо со 'Сринагара' ("Шелл Скотт" #14)" - читать интересную книгу автора

эту идею подсказало мне совершенно необычное ощущение того, что я нахожусь
на борту шикарной яхты. И я подумала: "я ему покажу, этому гнусному типу
Джо!" - она засмеялась. - Вместо этого я показала вам, не так ли? Ну вот, я
поплавала немножко, и это было очень здорово, честное слово! Я никогда еще
не испытывала такого чувства: быть совершенно голой, а вокруг никого, кроме
темной воды! А потом вдруг появился катер с целой кучей гостей, и я
сообразила, в каком положении я очутилась! Я не помню, была ли лестница на
корме, когда я лезла в воду, или нет, но когда я подплыла к тому месту, ее
там не было... Ну вот, я плавала и плавала вокруг, пока... Ну, остальное вам
известно!
Мы подошли к Палм-стрит и свернули в сторону от залива. Банни тихо
спросила:
- Как вы думаете, я очень плохо себя вела, Шелл?
Я обнял ее за талию и прижал к себе.
- Я думаю, вы прелесть, Банни!
Мы подошли к моей машине, я остановился и открыл дверцу для нее. У меня
новенький "кадиллак" небесно-голубого цвета с сидениями, обтянутыми белой
кожей. Банни заявила, что он совсем такой же, как яхта, которую мы только
что покинули. Я предложил ей подняться на борт, и мы поехали к бульвару
Бальбоа, поворачивающему прямо на Нью-Порт.
Банни сказала мне, что живет в Голливуде, а так как мои апартаменты
расположены на Северном Россморе всего в нескольких минутах езды от
Голливуда и Бэйна, то мы были практически соседями. Она также сообщила мне,
что умирает от голода, поэтому мы сделали остановку у Верхмайра в Нью-Порте,
чтобы проглотить пару бифштексов и полюбоваться сквозь большие стеклянные
окна на гавань с кораблями, прежде чем выехать на шоссе Санта-Анна. По
дороге мы болтали о всяких пустяках, наши лица обдувались свежим ветерком, и
у нас рождались легкие счастливые мысли. Это была очень приятная поездка!
Банни Уэйд, несомненно, была живой, задорной и веселой хохотушкой,
олицетворением женской прелести и обаяния. Но, несмотря на это, я несколько
раз по дороге в город ловил себя на том, что думаю об Эллен Эмерсон. Не
только потому, что она наняла меня, разговаривала со мной и исчезла, не
сказав ни слова - хотя и это интриговало и тревожило меня в достаточной
степени, - но также и потому, что в Эллен было нечто такое, что оставило в
моей душе нечто, подобное теплому вину. Я вспомнил, что она стояла и
смотрела на меня через площадку для танцев, высокая, стройная, темноволосая,
и как она говорила со мной в полутемном проходе "Сринагара", и я снова видел
эти большие индийские глаза, которые, казалось, светились изнутри нежным
теплым светом.
Банни была меньше, плотнее, но обладала изумительной фигуркой и
неисчерпаемым запасом веселья и задора. Эллен была более глубокой, внешне
более чувственной, с более пышным бюстом и остальными формами. Банни
напоминала мне солнечный лучик, бодрый и радостный, у Эллен было что-то от
ночи с ее бархатной мягкостью: больше темноты и загадочности.
Мы оба, конечно, знали, где живет Банни, но она не выразила протеста,
когда я повел машину по Бэну и Россмору к Спартанскому отелю, миновав
Клинтон и ее улицу. Спартанский отель - это там, где живу я.
Я остановился у обочины тротуара перед зеленой лужайкой возле
Уилширского загородного клуба, который расположен как раз напротив
Спартанского отеля, и повернулся к Банни.