"Ричард Пратер. Тела в бедламе" - читать интересную книгу автора

размышлять о перерезанном горле Брэйна, о блузке с низким вырезом у
"Серебряной маски" и о трех с лишним сотнях человек в маскарадных
костюмах, любой из которых мог совершить убийство.
Единственное, в чем я был уверен, - это не я его совершил. Я -
частный сыщик, и это дело разбередило мое профессиональное любопытство.
Однако важнее всего был факт, что я ударил будущего покойника. Хуже того,
меня охватило предчувствие, что не будет мне удачи, пока я не раскручу это
дело об убийстве и не выйду из него с честью. Вероятно, в глазах многих
людей кино и многих полицейских я был самым главным подозреваемым из всех
подозреваемых. Я оказался в непривычном, совершенно новом для меня
положении - на крючке, и жаждал освободиться от этого ощущения как можно
быстрее.
Кто же и почему это сделал? Меня интересовали, естественно, мотив,
возможность, средства и все остальное. Кинжал был орудием преступления.
Тут все просто. Но кто из толпы мужчин и женщин перерезал горло Брэйну? И
почему он - или она - сделал это? Брэйн, судя по всему, заслуживал смерти.
Возможно, однако... Забудь про это, Скотт. Завтра тебе предстоит трудный
день.
Я встал, прошел в спальню, снял мундир конного полицейского и повесил
в шкаф. Намыливаясь в ванной, я раздумывал о вечеринке и особенно о
прелестной девушке в серебряной маске и юбке с обручами.
Она меня интересовала, но я никак не мог сообразить, каким образом
она оказалась замешанной в этой передряге и почему сбежала. Я так ни до
чего и не додумался, когда забрался под свежую простыню и постарался
заснуть. Еще некоторое время я лежал и размышлял о девушке, сожалея, что
так и не узнал, кто она, куда исчезла и насколько замешана в убийстве.
Красивая, с прекрасной фигурой. К тому же она казалась забавной. Так что
мне очень хотелось познакомиться поближе с маленькой "Серебряной маской".
Но тут я вспомнил жуткое горло Брэйна.


Глава 4


Я проснулся, когда один за другим прозвонили два будильника. Утро
было свежим и ясным. Я же чувствовал себя паршиво, голова раскалывалась.
Со стоном я выпростал ноги из-под простыни и опустил их на черный
ковер, ощущая отвратительный вкус во рту. Гадкий, смердящий мир. Утро.
Я заполз в кухоньку, поставил кофе и сунул хлеб в тостер. Придется
позавтракать, Скотт. Без шуток.
Утро как утро. Кошмарное. Утра вообще все кошмарные, но сегодняшнее
было хуже обычного. Я не отношусь к тем ненормальным, которые по утрам
вскакивают с постели, бегают рысцой по комнате, распахивают окна,
высовывают голову наружу и глубоко дышат.
Я еле дышал.
Поджаренные хлебцы с ревом выскочили из тостера, а кофе забулькал в
металлическом кофейнике, как лава. Я налил кофе, намазал тост маслом и..,
вдруг вспомнил подробности вчерашней вечеринки.
Кофе я вылил в раковину, тост бросил в мусорное ведро и сказал себе:
ни фига.