"Г.Прашкевич. Агент Алехин" - читать интересную книгу автора

такой ковер просто так не купишь.
И спросила с отчаянием:
- Алехин! Зачем за мной пуфик гоняется?
Может, это самец? - мелькнуло в голове Алехина, но сама постановка
вопроса явно была бессмысленной. Какой из пуфика самец? За Верочкой,
например, мог гоняться пьяный сантехник, да и из него в такое время какой
самец?
Но пуфик правда вел себя как живой.
Мотался под ногами, рвался к хозяйке, сбежавшей от него. Пару раз
Алехин откидывал пуфик в сторону, потом, разозлившись, заклинил между сырой
стеной и диваном. В принципе можно было опустить Верочку на диван, но он не
хотел этого. Она с ужасом вдыхала запах гари, он с нежностью запах духов.
- Подожди, подожди, - пытался он понять, обнимая Верочку. - Почему ты
говоришь, что пуфик бегал и справа, и слева? Он один. Он не может бегать
сразу и справа, и слева. Почему ты говоришь, что он бегал строем? Как
один-единственный пуфик может бегать строем?
- Не знаю.
Разруха была полной.
Разруха в квартире Верочки ничем не могла быть объяснена, а от этого
казалась еще страшнее. На кухне звонко, по-весеннему, звенела веселая
капель (как в третьем томе собрания сочинений Пришвина), журчали ручейки.
Пуфик страстно возился между сырой стеной и диваном, наверное, ревновал
хозяйку. В стенах что-то подозрительно потрескивало. Вдруг громко пошли
стоявшие до того настенные часы. При этом они как-то неприятно разухабисто
сыграли известный вальс. А кусок камня, валявшийся на ковре, вдруг сам по
себе распался на несколько частей. Под ним сразу затлел ковер, густо
понесло паленым. И повис в растерянном пространстве долгий тоскливый звук.
Верочка сразу обрела способность смущаться.
Покраснев, вырвавшись из объятий, она поправила на себе халатик.
Нечего там было поправлять, но она поправила. Лесная, нежная, зелеными
большими глазами испуганно поглядывала на пуфик. А из ванной тем временем
донесся легкий хлопок.
-Ой!
Они осторожно приблизились к ванной. В нос ударил смешанный запах
нашатырного спирта, йода и валерианы.
На полу валялись самые разнокалиберные тюбики и пузырьки, небрежно
вытряхнутые из домашней аптечки. Алехин готов был поклясться, что пузырьки,
а также пластиковые тюбики не были ни разбиты, ни раздавлены, тем не менее
их содержимое каким-то образом было выдавлено и бессердечно вылито на
прежде белую раковину, на ванну, на стиральную машину. Чешский голубой
унитаз, скрытая гордость Веры, был особенно унижен: его покрывала какая-то
гадость вроде гуталина. Негр не решится на такое сесть. А среди разгрома и
ужаса висела на капроновой веревке чисто выстиранная ветровка Алехина. Он
почувствовал нежность.
Оказывается, Верочка успела простирнуть ветровку. Значит, думала о
нем! Вспоминала! Надеялась увидеть! Стараясь не выдать внезапной радости,
Алехин сказал:
- Там документы лежали...
- Ага, - всхлипнула Верочка, с ужасом рассматривая униженный унитаз. -
Я выложила. Они теперь там. - Она не стала пояснять где, но у него сердце