"Петер Пранге. Княгиня " - читать интересную книгу автора

6

Рим, 22 сентября 1623 г. Мои дорогие родители!
Вот уже полтора месяца я в Риме, но только нынче выдалась свободная
минута сесть и отписать вам. Оттого меня изводят укоры совести, однако здесь
столько всего приключилось, что я уверена, вы меня простите.
Переезд через Альпы стал самым настоящим событием, которого мне не
забыть до своего смертного часа. В Граубюндене мы дожидались, пока укротится
снежная буря. Кроме этого, надобно было разбирать наш экипаж на части с тем,
чтобы погрузить их в виде поклажи на лошаков. После проводники (простой, но
сердечный крестьянский люд) укутали нас в бобровые меха: выдали нам бобровые
шапки, такие же рукавицы и сапоги - вы и вообразить себе не можете, какой
холодище царит в этом резком воздухе, где и дышится-то с великим трудом.
Кое-как мы отправились далее на носилках.
Проворство горных проводников неимоверно. У них на ногах надеты башмаки
с шипами на подошвах, дабы с уверенностью можно было передвигаться по снегу
и льду. Обутые таким способом, подобно горным сернам вскарабкались они, таща
на себе носилки с нами на Мон-Сени. У моего наставника Уильяма зуб на зуб не
попадал, я так и не поняла, то ли от холода, то ли от страха, и бранился он
премерзко, так, что я не в силах и припомнить его высказываний, не покраснев
от стыда. И глаз он не раскрывал, вняв совету провожатых, - дабы уберечь
себя от головокружения. Я же время от времени приоткрывала то один глаз, то
другой - отвесные скалы и бездонные ущелья пугают безмерно. Дома в долине
казались совсем крошечными, я даже с трудом их различала, а бывали
мгновения, когда мне мерещилось, что мы вот-вот окажемся на небесах.
Что же до моей жизни здесь, в Риме, то вы можете быть спокойны, как и
Уильям, который все печется о том, как бы здешний посланник не прознал про
наше с ним пребывание в этом городе. Но такое исключается - Памфили держит
меня взаперти, будто пленницу! По ту сторону каменных дворцовых стен
неведомые мне вещи, с которыми мне не терпится ознакомиться, но нечего и
думать о том, чтобы дворец этот покинуть. Только на мессу в собор, да и то
укутанная с ног до головы, словно мусульманка какая-нибудь. А мне бы весьма
хотелось полюбоваться на старинные красоты, на дворцы и церкви, более всего
увидеть шедевры Микеланджело Буонаротти, о котором говорит весь мир!
И если я задумываюсь над тем, что недалек тот день, когда нам придется
покинуть Рим, так и не увидев достопримечательных мест сего города, то
хочется расплакаться. Лишь мой тюремщик не желает допустить меня в свет,
чего никак не скажешь о донне Олимпии! Та, несмотря на недолгий час, успела
стать мне самой настоящей подругой, хоть мне и нелегко обращаться к ней на
ты, будто она мне ровня. Донна Олимпия проявляет неизменное участие,
расспрашивая подробно о делах наших домашних. Теперь я поняла, как же была
глупа и неопытна дома, лишь изредка давая вам разумные ответы па вопросы
ваши. К примеру, на такой: отчего король так жаждет, чтобы я вышла замуж за
лорда Маккинни? Уж не связано ли это, как полагает Олимпия, с тем, что мы
принадлежим к дворянству, будучи вдобавок и католиками? Тем более меня
радует, что имею возможность хоть в одном стать полезной Олимпии: вы только
представьте себе, что кузина моя ни читать, ни писать не обучена! И при этом
редкостно любознательна и внимательна. Стоит ей лишь раз что-то увидеть или
услышать, как запоминает накрепко. Каждодневно мы с ней изыскиваем время для
занятий, хотя это и нелегко при ее обширном домашнем хозяйстве и трогательно