"Безымянный раб" - читать интересную книгу автора (Зыков Виталий)

Глава 10

Человек шёл по смертельно опасному лесу. Шёл — не то слово, он стелился, скользил над землёй, перетекал, словно ртуть, из одной точки пространства в другую. Его напрягшиеся чувства ощупывали каждый сантиметр окружающего пространства на десяток метров вокруг. Переправа через реку, пережитый страх и смертельная опасность подготовили почву для преображения, а неизвестная магия докончила дело. Маска хищника, успешно помогавшая выживать на протяжении всего бесконечно длинного пути через смертельный лес, расширилась и подменила собой человека. В бегущем к цели убийце никто не узнал бы теперь Ярослава Клыкова, добродушного парня, каким он был раньше.

Скорость движения существенно выросла. Теперь не надо было тратить силы и время на ненужные сомнения, присущие человеку. И источник магии приближался. Окружающий лес изменился. Его облик стал каким-то более облагороженным. Словно идёшь по старому, давно заброшенному, но тем не менее всё-таки саду. Деревья постепенно расступались, образуя в ровной стене леса широкий проход. Вскоре под ногами стали появляться валуны некогда правильной формы. Наконец они слились в серую ленту мощёной дороги. Наверное, стороннему наблюдателю открывшаяся картина показалась бы довольно странной. Древняя каменная дорога с таинственно мерцающими знаками, выбитыми на камнях. Старые, как сами камни, деревья, помнящие тех, кто ходил по этим камням, наступал на них ногами, лапами, царапал когтями, а может, и останавливался посидеть в тени. Неестественная тишина, разлившаяся вокруг. Все звуки, присущие любому нормальному лесу, даже такому, как этот, исчезли. Лишь шлепки босых пяток разрывали безмолвие этого леса. Голый, полностью обнажённый человек, ничуть не стесняющийся своей наготы, стремительно нёсся к своей цели.

Деревья стали сменяться крупными каменными обломками. По обеим сторонам дороги угадывались развалины домов. Судя по всему, древний тракт завёл человека в развалины какого-то города. И с каждым шагом тот, кто раньше был Ярославом, приближался к его центру. Постепенно стены домов становились всё более разукрашенными резьбой. Кое-где лежали разбитые статуи невиданных зверей и птиц. Двуногий хищник шёл по бывшим некогда богатыми районам города. Наконец дома расступились, как ранее расступались деревья, и обнажённый двуногий выбежал на городскую площадь. Бег прервался. Лёгкие ходили ходуном. Хриплое дыхание заставило отступить могильную тишину этого места. Согнувшись, опираясь руками о колени, он обшаривал глазами окрестности, выискивая опасность.

Площадь была довольно примечательна. Она была вымощена довольно крупными каменными плитами — три на три метра. Покрывавшая их вязь символов мёртвого языка была уникальна для каждой плиты. Если бы даже Ярик мог внятно воспринимать реальность, то он всё равно не узнал бы ни одного символа. Вязь была настолько густой, что не оказалось ни одного чистого участка плиты. Ноги человека попирали послания неведомой расы…

А может быть, не попирали, а сами влезли в ловушку?! Под плитами площади начали проявляться нити Силы. Вот они задрожали, стали извиваться, сплетаясь в немыслимых комбинациях. Площадь приобретала вид большого листа пергамента, на котором уже самостоятельно формировались узоры магических Сил. Все потоки энергий, которыми оказалась наполнена эта древняя площадь, концентрировались, фокусировались в её центре. А там стояла грандиозная, неповторимая, скульптурная группа. Блуждающий взгляд человека натолкнулся на эту группу, и к Ярославу вернулась способность мыслить. Теперь он снова стал человеком не только по облику, но и по разуму.

У Ярика не было никаких провалов в памяти, он прекрасно помнил всё, что с ним произошло, с момента начала бега. Просто теперь он мог мыслить и полностью контролировать своё тело.

— Дурдом, — выдохнул Ярослав, пытаясь унять внутреннюю дрожь. Это почему-то никак не удавалось. — А зверем-то, оказывается…

Начатую мысль он так и недодумал. Скользящий по скульптурной композиции взгляд зацепился за нечто знакомое, а потом вообще стал понятен её смысл. От открывшейся истины противно застучали зубы.

Словосочетание «скульптурная группа» не совсем точно передавало реальное положение вещей. Было всего две статуи. Одна из них изображала вставшего на дыбы кентавра. Но это был не всем известный герой древнегреческих мифов. Это была воплощённая мощь, ярость стихии, квинтэссенция ненависти. То, что мифы описывали как тело лошади, им не являлось. Мощное звериное тело с увенчанными когтями лапами и огромным шипастым хвостом. Густая, жёсткая, как проволока, шерсть покрывала это звериное тело. А надо всем этим возвышался увитый мышцами торс с головой ящера, низко посаженной на плечах. Это существо, этот ящерокентавр, стояло на мощных задних лапах. Страшный хвост застыл в воздухе, помогая сохранять равновесие. Передние лапы угрожающе полосовали воздух. Мышцы на вполне человеческом торсе были сведены судорогой чудовищного напряжения. Руки застыли в странном жесте, словно собирая Силы для добивающего удара. Из раскрытой пасти вот-вот раздастся торжествующий рёв…

Ярик моргнул, прогоняя наваждение. Статуя ящерокентавра была настолько реальна, что казалось, ещё один удар сердца — и она оживёт, и ударят из её рук молнии, и раздастся торжествующий хохот. Ярослав перевёл взгляд на противника этого воина древней расы. А им был… Шипящий. Ну или кто-то из его расы. Только не было больше яростной гордости Великого Мага, Повелителя Стихий. Это была поза покорности судьбе, исполненная горечи поражения. Невыразительная морда ящера выражала ненависть и обречённость, страх и затухающую ярость. Но самым главным была смертная тоска, тоска по погибшей расе. Ярику никто не внушал никаких мыслей, не было магических воздействий, просто талант скульптора был столь велик, что для осознания горечи поражения и торжества победителей достаточно было одного разума.

Но это было не всё, Ярик осознал и то, что источником гигантского языка магического пламени являлись эти статуи. Плетение силовых потоков было умопомрачительным по своей сложности. Постоянное движение, пульсация высочайших энергий и биение невидимого сердца, притягивающее и манящее. Смутная догадка забрезжила в мозгу. Неужели он прошёл весь путь, притянутый этим местом?! А когда он подошёл достаточно близко, то его просто взяли под контроль?! Теперь уже совершенно другими глазами Ярослав смотрел на окружающие его предметы. Это была ловушка. Причём ловушка, направленная на ящерочеловека или на его ученика. А где ловушка, там и охотник.

Ярик бросился за пределы площади, но безжизненные ранее символы на плитах засветились мертвенным светом, и воздух вокруг пленника сгустился, стал вязким. Все движения человека замедлились, и вот он уже застыл, словно муха в паутине. Магическая паутина опутывала не его самого, тогда он смог бы вырваться, опыт уже был, нет, паутина как-то связывала сам воздух, превращая его в нечто новое, неизведанное. Ярослав растерялся. Чувство полной беспомощности охватило его. Мало знаний, недостаточно умений, всё это вызывало самое чёрное отчаяние.

Словно чьё-то эхо, в голове блуждала гаденькая мыслишка: «Червь! Червь! Ты, червь! Покорись!».

«Действительно червь!» — Эта мысль начала разрастаться, вытесняя собой остальные. И тут память услужливо вернула ещё одно воспоминание. Дракон, Ярик и презрение могущественной твари к человеку. Рошаг тоже кричал, что люди — черви, а чем кончил? Это воспоминание отбросило прочь начавшееся зарождаться самоуничижение. Да и почему именно червь?! И тут Ярик осознал, что это были чужие мысли. Опять кто-то настойчиво пробивался к его разуму. Но теперь это происходило гораздо тоньше и искусней, чувствовался стиль мастера, и Ярик привычно начал отгораживать свой разум от внешних вторжений. Снова засияло маленькое солнце человеческого разума. Не имея возможности пошевелиться, Ярик пошёл на этот раз гораздо дальше, чем обычно. Он прятал всё, отказываясь даже от малейшей возможности контроля тела. Исчезли все чувства, тьма окружила сознание Ярослава.

Но вот темнота начала приобретать какой-то синеватый оттенок. Свет враждебной магии разгонял тьму. Его интенсивность повышалась с каждым мгновением. Если бы не предусмотрительность Ярика, этот свет смыл бы неудержимой волной его сознание, растворив в себе и тем самым уничтожив саму личность человека. Но даже подготовившийся к чему-то подобному, он держался с огромным трудом. Напор всё нарастал. И в какой-то момент Ярик с кристальной ясностью понял, что ему не устоять. И тогда он сделал нечто странное, совершенно невозможное для него. Он потянулся куда-то вверх, подальше от враждебной Силы, захлёстывающей его с головой, и как-то необъяснимо легко покинул свою бренную оболочку.

Это уже было однажды во время чудовищного по своей жестокости обряда. Но тогда всё произошло против его воли, Ярика просто вышвырнули из тела, а сейчас он сделал всё сам. Взгляд со стороны отметил, что его тело стояло, нелепо раскинув руки, окружённое голубым сиянием. Враждебная магия ядовитыми щупальцами шарила по его самым потаённым закоулкам и ничего не находила. Магическое сердце Источника работало в странном, завораживающем ритме, пытаясь промыть океанами энергии всё существо человека. И тогда будто какой-то инстинкт подсказал Ярославу, что необходимо сделать. Он метнулся назад в своё тело и постарался подстроиться к этому ритму. Мощный поток попытался его унести, смыть, но что он мог сделать с сознанием, работающим с ним в унисон, ставшим с ним одним целым. Ярослав бесконечно долго был этим потоком. Он влил в него собственную магию, до предела раскрыв своё сознание. Он слился с потоком, он породнился с ним. И всё это время учился, перенимал и запоминал, пока в какой-то момент не перехватил контроль над этой магией. И в этот момент дикий восторг охватил всё его существо. Казалось, что в нём слились Инь и Янь, что его душа обрела недостающую половину. Чувство необычайной целостности, завершённости просто поражало. Сейчас Ярослав не понимал, как он мог жить раньше без такого ощущения. Магия, разбуженная ящерочеловеком, и враждебная ей магия ящерокентавра соединились, переплетаясь и проникая друг в друга. И из этого союза выросло нечто новое, завершённое и совершенное.

Ярик открыл глаза. Восторг распирал грудь. Хотелось смеяться. Наркотическая эйфория могучей магии, свившей своё гнездо в глубинах разума, застилала глаза. Ярославу казалось, что подпрыгни он, и можно будет лететь высоко-высоко, взмахни рукой, и земля пойдёт трещинами… И в этом состоянии Ярик не сплоховал. Испытания закалили его разум, и он смог обнаружить смертельно опасные признаки. Ещё чуть-чуть, и он мог бы погибнуть от избытка магии, попросту сгореть. Лёгкое усилие воли, и вот он уже отрезан от всё ещё текущей рекой голубоватой магии статуи. Как же забились языки чужой магии! Птичка из клетки была готова вот-вот ускользнуть. Обычные меры воздействия не срабатывали, и древний механизм приготовился бросить в бой с бунтарём последние резервы.

А Ярик шаг за шагом приближался к краю площади, всё дальше и дальше удаляясь от каменного гимна чужому могуществу. И, как это обычно бывает, когда до долгожданной свободы остался один шаг, магический механизм Древних наконец сработал. Плита, которую вот-вот должен был покинуть человек, загудела от впитываемой ею мощи. Сердце голубой магии отдавало себя до остатка. Камень плиты крошился под ногами. Символы, ранее покрывавшие всю поверхность плиты, всплыли в воздух, превращая его в смертельно опасную для жизни среду. Жуткая по своей мощи ловушка захлопнулась.

Но Ярик продолжал идти вперёд, невзирая ни на что. Источник собственной магии горел нестерпимо ярко, насыщая тело энергией. Сила, подвластная Ярику, и Сила, направляемая магическим устройством древней расы, столкнулись, уничтожая друг друга. Волны боли сотрясали Ярослава, но он продолжал идти. Его шаги были короткими, получались муравьиные такие шажки, но он всё же шёл. И край плиты приближался. Всё более мощные Силы вовлеклись в борьбу против человека, но тот не сдавался. Стиснув зубы, претерпевая жуткие муки, воля Ярослава направляла его путь. Уже закончились полученные с таким трудом силы, а он всё шёл и шёл, сжигая уже самого себя. Но чужая воля медленно убивала человека иссушая его душевные и телесные силы. И когда был достигнут тот предел, за которым следовало то самое Ничто, о сути которого не знал ни один человек (догадки не в счёт), Ярик вывалился за пределы проклятой плиты и площади заодно. И обессиленно рухнул на простые булыжники мостовой.

Тихий шорох осыпающегося песка раздаётся за спиной. По телу пробегает дрожь. Пальцы начинают судорожно скрести по камням. Разум подсказывает, что надо немедленно встать и убираться подальше из этого Богом проклятого города, но сил нет. Каким-то чудом он поднялся на колени, помотал головой. Вставший было вверх тормашками мир медленно возвращался на своё привычное место. Столь же медленно, прислушиваясь к ощущениям в теле, каждый момент ожидая вспышки боли или, как минимум, потери сознания, Ярик встал на ноги. Постоял. Состояние, конечно, хуже некуда, но терпеть можно. Неторопливо, словно у него впереди вся вечность мира, он повернулся в сторону шороха.

Перед человеком открылась довольно радостная для его души картина. Скульптурная группа постепенно разрушалась. В данный момент статуя ящерокентавра осыпалась песком. Словно масло на солнце, растаяла уже вся верхняя часть фигуры, осталась только четвероногая звериная часть, да и ей осталось существовать недолго. Ярослав попытался посмотреть магическим взором, но это нехитрое действие отозвалось такой яростной головной болью, что он только чудом не потерял сознание.

— Шут с тобой. — Пересохшие, разбитые в кровь о камень губы шевелились с трудом. И человек пошёл. По дороге, уводившей из безжизненного города.

Каждый шаг отдавался болью во всех клеточках тела. В ушах стоял шум, заглушающий все окружающие звуки. Иногда Ярику казалось, что он идёт в тумане, так сильно у него кружилась голова. Порой его сознание куда-то уплывало, но сразу же возвращалось вновь резким рывком. Каким-то чудом он до сих пор не упал. И даже вышел за пределы города. Может, город был маленький, а может, человек шёл очень долго, всё это Ярик как-то не очень осознавал: вот он идёт по городу, а вот уже с огромным трудом переставляет ноги по древней мостовой, петляющей между деревьями. Ярослав не помнил, сколько он так прошёл. Но несомненно одно: выйдя из города, он несколько раз терял сознание и падал. Лежал так иногда по несколько минут, а может, и часов, а потом снова вставал и брёл, тяжело переставляя ноги.

Этот отмеченный болью путь продолжался бесконечно долго, пока в какой-то момент Ярик не очнулся от страшного холода и шума воды, плещущейся у самых его губ. Дикая жажда, иссушающая всё его естество, заставила, не задумываясь о последствиях, погрузить лицо в воду и пить её, пить, захлёбываясь от жадности и неземного восторга. Влага обжигающими струйками попадала внутрь и тушила полыхающие там пожары. Это могло продолжаться бесконечно долго, но проснувшееся чувство самосохранения заставило, пятясь назад, вылезти на землю и обессилено рухнуть. Глаза закрылись, и Ярик впервые за довольно долгий период времени заснул. Его сон нельзя было назвать спокойным, но всё же это был сон. Не обморок, а блаженный исцеляющий сон.

Пробуждение оказалось довольно тяжёлым. Иначе и быть не могло. Спать на голых камнях, в скрюченной позе да вдобавок ко всему ещё и совершенно разбитым и обессиленным, это вам не фунт изюма в мягком кресле трескать. Ярик, кряхтя, сел и огляделся. Он находился на точно такой же небольшой площадке с миниатюрным садиком и родником, что и в самом начале своего нелёгкого пути. Похожая площадка около дороги, каменный бассейн с проточной водой, бьющей из родника рядом, и почти такой же, как и раньше, садик за оградкой. Благодать.

Злобно заворчавший живот напомнил о себе. Не спеша встав на ноги, Ярик пошёл к садику. Слюна заполняла рот. Есть хотелось немилосердно. Почти отсутствующие силы могла восполнить только добрая еда. Обрывая такие знакомые плоды с кожурой апельсина и вкусом яблока, он словно вернулся назад на незнамо сколько месяцев. Вспоминались девчонки и Олег, бегство от страшной кошки. У Ярика словно шоры спали с памяти. Он снова мог связно мыслить. Весь путь от злополучного болота до развалин города он прошёл под сильным магическим контролем. Эта ловушка была создана то ли для уничтожения представителей одной конкретной расы ящеролюдей и наследников их магии, то ли для уничтожения вообще всех разумных. А может, она была рассчитана сначала на первое, а со временем набрало силу второе. Всё может быть. И поэтому Ярик отбросил ненужные сейчас мысли и занялся едой. С каждым проглоченным фруктом силы возвращались, но возвращалась и полнота ощущений. Заломило мышцы, мельчайшие царапины защипали, заныли ушибы. Поэтому, закончив трапезу, Ярослав полез в бассейн, надеясь, что целебная вода смоет всю боль и исцелит тело.

Вода в этой каменной ванне была, как и тогда, тёплой, ласкающей измученное тело. Боль отступила, мышцы снова налились силой. Вспомнив кое-что, Ярик начал проводить инспекцию своих внутренних резервов. В состояние Сат'тор удалось войти очень легко. Усилил ток крови, освободился от шлаков — эти действия были несложны и совершенно естественны, но вот остальное… От магического взгляда опять заныла голова, пусть и не так, как раньше, но довольно болезненно. Магические резервы были попросту исчерпаны. Серые токи Силы Земли и белоснежные нити Воздуха никак не давались в руки. Этот привычный способ пополнения запасов Силы был недоступен. Фактически Ярик оказался беззащитен перед любым нападением. Ему было необходимо срочно восстановить силы и продолжить путешествие. Правда, вставал вопрос — куда именно? Но тут Ярик решил положиться на известный русский авось. Авось кривая куда выведет. Надежда встретить хоть одного человека исчезла практически полностью. Конечно, тяжело, больно, но, видно, такова судьба.

После недолгого военного совета с внутренним голосом было решено отдохнуть пару дней, набраться сил, а потом с максимальной скоростью рвануть отсюда подальше. Близость этого мерзопакостного города очень нервировала. На этой мысли Ярослав заснул прямо в бассейне.

Отдыхать пришлось не два дня, а целых пять. Силы возвращались очень медленно, несмотря на постоянную работу в Сат'тор. Ярик докапывался до самых глубин своего организма, уничтожая последствия чудовищного истощения. Целебная родниковая вода и семиразовое питание делали своё дело, но без Сат'тор восстановление затянулось бы на месяцы. Через пять дней Ярик чувствовал себя физически абсолютно здоровым, но вот магическая составляющая его Я восстановилась не полностью. Он уже мог выполнять элементарные действия со своей Силой, даже пополнять её запас из внешних источников, но магические резервы всё же пополнялись очень и очень медленно. Казалось, что вся Сила, с огромным трудом и болью добытая Яриком, уходит, как через сито, оставляя только какие-то крохи. Но он не унывал. По крохам и каплям, но запас рос, а с ним росли и магические возможности человека.

С таким приподнятым настроением он и отправился в путь. Направление выбрал простое — по дороге на восток. Маска хищника, которая чуть не поглотила личность человека, теперь была легко доступна. Но теперь Ярик никогда не терял контроль над своим телом и постоянно поддерживал защиту своего разума. Вскоре это стало для него совершенно естественным действием, которое он совершал уже не задумываясь, как, например, дышал или смотрел. При этом он не забывал маскировать своё присутствие, скрывая мыслительную активность под естественным фоном. Так он и шёл: сознание, сливающееся с энергией окружающих деревьев, и мощные ментальные щиты, стоящие на страже целостности личности.

Магические возможности вскоре восстановились. Пару раз их даже пришлось применять на практике. Плеть Нергала останавливала врага на дальних подступах, а чудом сохранившийся кастет оставался оружием ближнего боя. Основное отличие от того, что было раньше, заключалось в том, что магия Ярослава приняла теперь тёмно-изумрудный цвет. Та светлая весенняя зелень, что разливалась при каждом ударе силового жгута, сменилась цветом изумруда. Аура такого же цвета окутывала Ярика постоянно, светя, словно маяк, в темноте, пока он не смог её спрятать. Это оказалось на удивление просто, надо было только смотать всю собственную магию в клубок и закрыть щитами разума. В случае же необходимости доступ к источнику Силы осуществлялся по заранее выстроенным каналам. Так, незаметно для себя, Ярослав начал экспериментировать с собственным разумом и своими магическими возможностями. Слова Шипящего о самообразовании стали претворяться в жизнь.

Дорога петляла среди леса. Страшных хищников, что встречались Ярославу на том берегу реки, он не видел ни разу, но попадались иные звери. Как отметил Ярик, в этой части леса преобладали более близкие к земным аналогам звери. Правда, только чисто внешне. Встречались звери, похожие на лосей, косуль, рогатых зайцев, слонов размером со свинью, и свиньи размером со слона… Встречались и хищники. Несколько раз, издали правда, Ярик видел тех желтоглазых огромных кошек, одна из которых охотилась на него однажды. Это был поистине страшный зверь. Быстрый, выносливый, очень умный и владеющий собственной магией да вдобавок ко всему ещё и с шерстью, которая защищала получше брони. Он был сильнейшим хищником здешнего леса. Несколько раз Ярик наблюдал, как этот зверь метал молнии, которые убивали его добычу. И никакая магическая защита здешних зверей не выдерживала этих ударов. А однажды он видел, как дрались эти кошки друг с другом. Движения, за которыми сложно уследить взглядом (и это при том, что скорость движений самого Ярика могла быть теперь довольно высока), треск сталкивающихся магических молний и страшные удары, явно усиленные магией лап. Шансов в бою против таких зверей у Ярика не было никаких, поэтому он опять скрывался, передвигался по деревьям…

Но, несмотря на все опасности, что встречались ему здесь, у него не было гнетущего ощущения замаранности злом, которое довлело над его душой на том берегу реки. Гнилостные испарения болота незаметно отравляли его жизнь как физически, так и в магическом плане. Так что его теперешнее положение было несравнимо лучше!

И снова осторожное передвижение, каждый шаг взвешен и оценен, постоянная настороженность, сон вполглаза. Осторожность и бдительность! Эти слова стали девизом Ярослава. Правда, однажды он поддался чувствам, отвёл душу и сделал доброе дело одновременно. Совершая редкий переход по земле, а не по деревьям, он услышал над головой яростные крики не слишком крупного зверя. Существо, очень похожее на горностая, только со стальным цветом меха и ярко-жёлтыми глазами, кричало, стремительно перепрыгивая с ветки на ветку, стремясь к небольшому дуплу в дереве. А там, по соседней ветке, полз костяной удав, явно наметивший себе в качестве цели именно это дупло.

«Гнездо там, что ли?!» — подумал Ярик, и в этот момент удав, это порождение злой магии, сунулся в гнездо. Зверёк, спешащий сюда, закричал, словно раненая птица, и тогда, не раздумывая, но помня свой страх перед этим существом, Ярик хлестнул изумрудным жгутом плети Нергала по суку, который обвивал кошмарный змей. Как и следовало ожидать, ветка была мгновенно перерублена, змеюка понеслась к земле. Высота была небольшая, метра три, и тварь быстро достигла земли. Ярик уже стоял наготове. В тот момент, когда змеюка ударилась о землю, его рука, звенящая от накопленной Силы, ударила тварь по голове, отчего её череп рассыпался сгнившей трухой. Костяное тело застыло мёртвой грудой. Не было агонии, судорожных извивов не принимавшего смерть тела, не было ничего.

Неожиданное чувство заставило поднять голову. Из дупла вывалился серый комочек и устремился к земле. Ярослав машинально вытянул руку и подхватил падающий предмет. Что-то хрустнуло. Поднеся руку к лицу, он увидел, что это яйцо, которое треснуло то ли от падения, то ли срок пришёл, и из него выкарабкивался, попискивая от усилий, маленький сморщенный зверёк с затянутыми бесцветной плёнкой глазами.

— Ну ты, малыш, и везунчик, — произнёс Ярик и потрогал детёныша пальцем. Словно в ответ детёныш поднял головку на немощной ещё шее и издал какие-то чмокающие звуки. А потом у него раскрылись глаза, столь же бесцветные, но уже вбирающие в себя окружающий мир. Взгляды человека и зверёныша встретились, и последний издал радостный писк, после чего с ещё большей радостью вцепился мелкими, но острыми зубками в палец человека.

— Ах ты, сопляк! Ты чего это творишь?! — Звуки человеческой речи ничуть не пугали зверька. Он с каменным спокойствием слизывал сочащуюся из места укуса кровь и довольно урчал.

Рядом с Яриком, практически под боком, раздался мелодичный свист. Расслабившийся человек вздрогнул и бросил настороженный взгляд в ту сторону. Там стоял давешний, похожий на горностая зверёк и просительно посвистывал.

— Ты мать или отец? — с любопытством спросил Ярик и, не дожидаясь ответа, протянул только что вылупившийся комочек зверю. Тот осторожно подошёл и, заглянув в глаза человека, схватил детёныша зубами за шиворот, легонько встряхнул, а затем стрелой унёсся в гнездо.

— Вот, Ярослав, тебя уже и звери перестают бояться. Скоро совсем одичаешь и будешь, как Тарзан, летать от дерева к дереву да орать дурным голосом. — От этих слов стало как-то очень грустно и обидно за свою судьбу. Тяжело вздохнув, человек отправился дальше.

Удобная для Ярослава дорога закончилась как-то очень резко: вдруг раз — и как ножом отрезало. Словно она и была проложена просто так, ради шутки. Идёт путник по дороге, идёт и неожиданно упирается носом в ровную стену леса. Зачем была нужна такая дорога? И если её недоделали, то почему? Вопросов было много, а ответов — ни одного.

Как только дорога внезапно оборвалась, Ярик продолжил путь в том же направлении, но только чуть-чуть забирая на север. Какое-то время спустя, может, два дня, а может, неделю, Ярик заметил, что его путь ведёт как бы в гору. Ну не совсем, конечно, в гору, однако подъём был ощутим. Деревья стали реже и даже как-то помельче. А вскоре он, продираясь через довольно колючий кустарник, который расписал его тело царапинами во всех возможных направлениях, вышел на открытое пространство. И понял, что лес закончился. Открывшаяся картина была совершенно обыденна, безо всяких магических изысков. Так что его новый путь лежал теперь вне надоевшего уже леса. Ярослав был не на Земле, поэтому ему было всё равно куда идти. Прощание с лесом обещало смену обстановки и новые впечатления.

— Что-то заканчивается, а что-то начинается! — Неведомо откуда всплывшая фраза сорвалась с языка, и Ярик затрусил вперёд.