"Ирина Поволоцкая. Сочельник (Скрипичный квартет)" - читать интересную книгу автора

запахи замшелого камня, деревянных стропил, особый воздух, навсегда
слившийся для него с этим городом, думал, да и не мог не думать, что его
жизнь кончается. Впереди пять, десять, может, больше лет, но это не давешние
годы, а другие - с болезнями, с немощью, с прощаниями, которые начались. Что
остается? Дождаться внуков. Навестить сына, по гранту уехавшего в Канаду.
Объясниться с женой. Или с любовницей. И вообще, сколько еще будет
концертов? Сколько антрактов? Когда, стоя среди густой толпы оркестрантов,
лабух, как и они, во фраке и лакированных туфлях, купленных в Вене, он пьет
черный кофе и слушает анекдот неутомимого концертмейстера первых скрипок. Он
напрочь не запоминает анекдотов, а гастрольные поездки по миру слились в
размытую полосу, вроде той, что мелькает за окнами поезда ли, автобуса, если
прикрыть глаза, истомленные вчерашним концертом и утренней репетицией.
Сколько раз, привычно волнуясь, предстоит ему настраивать свою "амати"? Его
абсолютный слух и его скрипка порукою тому, что каждая струна прозвучит
точно, и можно будет сыграть всем вместе - zusammenschpielen - как
справедливо обозначают немцы для оркестранта в оркестре. Играем вместе!
Музыкант давно понял: паузы не было в партитуре, ее делал сам Маэстро, но он
помнил это место в пьесе, даже во сне, и, глядя, как мальчики играют, а
сегодня не получалось слушать музыку иначе, устыдился, что не показал
рыженькому паузу.
После концерта он отправился за кулисы, где артисты принимали поздравления,
и там, обойдя просторную комнату со сваленными в беспорядке пальто, на
подоконнике увидел нечаянно брошенную партитуру. Это была она - пьеса с
паузой. Сожаление о несбывшемся было мгновенным, потому что чтение захватило
его. Медленно, смакуя каждую ноту, он переворачивал страницы, и партия
скрипки оживала. Он уже слышал игру другого - Великого Скрипача и, с трудом
подавляя нетерпение, двигался к паузе вместе с легким дрожанием самого
удивительного инструмента мира. Наконец последние такты пропели в нем, и он
не заметил, как прозевал паузу.
Его тронули за плечо. Рыженький стоял рядом, вероятно давно наблюдая за ним.
Старший поздравил младшего, поведал про паузу, но юноша не поверил. Такт за
тактом они скрупулезно проглядели финал и - рыженький оказался прав - не
увидели возможности для паузы. Они попросили помочь им знакомого композитора
- даром что слава опалила его, но он любил ходить на такие "домашние"
концерты - теперь и тот склонил над нотами обычно отчужденное, а сейчас
внимательное и даже лукавое лицо. Мало-помалу и другие музыканты,
привлеченные странным интересом троих к только что сыгранной пьесе,
столпились вокруг, и мой друг рассказал им, что вы уже знаете.
Кто-то сбегал за шампанским. Они говорили. Говорили. Чувство тайной общности
охватило и не покидало их, и за полночь, с неизбежностью расходясь в разные
стороны, они оборачивались и следили удаляющиеся фигуры друг друга.
Паузы они не нашли.