"Александр Сергеевич Потупа. Нечто невообразимое" - читать интересную книгу автора

Таланты масштаба Клямина опасны для нее, они подчеркивают пустопорожность
десятков тем-кормушек, сотен бессмысленно размножаемых публикаций,
высвечивают истинные цели ученых мафиози, сводящиеся к гарантированному
росту собственного благосостояния.
Я не останавливаюсь на многих других хорошо известных мне случаях,
связанных с уничтожением или ограблением талантов - от мэнээсов до ведущих
профессоров. И не настаиваю на том, что Топалов - некий выдающийся
"крестный отец" мафии, что ситуация в этом духе характерна лишь для нашего
Центра топаловского периода. К сожалению, это не так.
В данном случае мне хотелось, чтобы поведение Чолсалтанова было понято
правильно. Снимать Топалова с должности за аморальность и хулиганство в
отношениях с личным секретарем безнравственно. Этот эпизод его биографии
определяет лишь маленький (очень пакостный, но все же маленький!) процентик
того вреда, который принесла его деятельность нашему Центру и, разумеется,
всему обществу. Именно это и хотел сказать Чолсалтанов в своей излишне
затемненной речи на партбюро.
Я убежден, что им руководила не только смесь осторожности и глубокой
личной обиды. Верно, что Топалов некогда сильно выкрутил ему руки, заставил
бросить действительно важную тему, которую молодой и очень способный Салтан
Ниязович выполнял, кстати, под руководством Клямина. Понимаю, что то была
лучшая пора в научных делах Чолсалтанова, и отлучения от этой поры он так и
не смог простить Топалову. Все верно, но его выступление не было ни
выгораживанием, ни местью, скорее - попыткой сказать большую правду, только
попыткой человека, столь долго молчавшего, сросшегося с оболочкой
осторожности, что всякий крик из нее звучал криком лишь для него самого, а
для окружающих - подхалимским шепоточком, не более...
Хочу еще подчеркнуть, что мною в оценке Топалова тоже не руководит
месть. Я не отношу себя к числу талантов, затертых Константином Ивановичем.
Для достижения цели мне хватило, пожалуй, одного лишь упорства - основная
идея правдомата была подарена мне Кляминым лет пятнадцать назад, на что я
всегда указывал в своих отчетах и публикациях. Не могу жаловаться и на
затертость - ведь фактически мне дали довести дело до конца. Поэтому я в
какой-то мере счастливчик в топаловском кругу, и все сказанное выше можно
считать монологом счастливчика-везунца - в том смысле, что многим другим не
удалось пройти и десятой доли моей дистанции.
И, разумеется, я не имел намерений разделаться с Топаловым, подсунув
ему свой аппарат и наведя на мысль "проверить" Клару Михайловну. Топалов
просто распорядился доставить образец правдомата к нему в кабинет и вовсе
не комментировал свои дальнейшие намерения. И с какой стати? Мы и отдаленно
не были в таких отношениях, чтобы советоваться друг с другом насчет
любовных проблем. Распоряжение было отдано по телефону. То, что Топалов
приписывает мне теперь едва ли не целый тонко разработанный заговор,
неудивительно. Топалов и не может оценивать других не своей меркой.
Гораздо удивительней, что такую же версию поддерживает перед
следствием Чолсалтанов. Не знаю, зачем ему это нужно, но в любом случае его
подозрения столь же безосновательны, как и подозрения Топалова.


7