"Александр Сергеевич Потупа. Скрипящее колесо Фортуны" - читать интересную книгу автора

искорка - величайшая редкость. Но искорка тут же гаснет, словно перетекает
на губы, они кривятся и складываются в солидарную мужскую усмешку.
- А я думаю, - говорит он, - у нас обоих отличная гармония с
рокотовскими наследницами. Но не в этом дело. Не для себя, Эдик, стараюсь,
то есть вроде и для себя, но квартиру для шефа своего прошу. Нет у меня
сейчас подходящей хаты, а девочку я ему роскошную нашел.
Ого! Это что-то новое в его репертуаре. Скорее всего и не новое, но
для меня как бы открытие. Сильной пружинкой начал он пользоваться. А шеф у
него силен бродяга - постарше Потапыча, а туда же. Видел я его однажды в
гостях у Рокотовых. Сладкоглазенький дядька, бодрый и до последней ниточки
руководящий товарищ. С генералом молодость вспоминал, а сам на Наташку
пялился - с коленок на грудь и обратно. Заслуженный живчик.
А Валентин все глубже сверлит меня взглядом. Вопрос-то для него ох
какой важный. На живчика коврами впечатления не произведешь. Он и сам одним
телефонным звонком два вагона всяких тряпок насобирает. Повысился Валик -
из обычных доставал в личные бандеры перешел...
А я? Кажется, тоже повышаюсь - правая рука Валика, у него девица, у
меня - хата. Превосходный дуэт. Имеет же он право на небольшую эксплуатацию
совместно добытого комфорта. Интересно, куда я качусь по Игоревой теории -
вроде бы и не вниз, значит вверх, куда ж еще?
- Ты не можешь без меня обойтись? - спрашиваю напрямик.
- Нет, не могу, - отвечает он. - И ты без меня не обойдешься. Не
выпендривайся, Эдик.
Что возразить? Тяну время, пытаясь узнать, хорошенькая ли девочка, и
на кой дьявол нужен ей этот пожилой петушок. И тут Валик как будто
загорается. Я ведь так редко давал ему повод излагать глубинные мотивы
своей философии.
- Эдик, ты на меня, как на ходячую аморальность не смотри, - говорит
он. - Такова, Эдик, реальная жизнь - это симфония сил и слабостей, надо
только ноты правильно расставлять...
Ловко насвистывает, стервец. Наливаю еще понемногу коньяка, а он
продолжает:
- ...у шефа все равно слабость к прекрасному полу. Сколько у него
служу - только одна секретарша надавала ему по мордасам. Но зри в корень -
по Пруткову. Зри в корень! Права ли она? Ведь распылит свои лучшие годы с
волосатиками по подъездам и подворотням, а от них, сам представляешь, толку
мало - ни презентов, ни ресторанов, ни премии. Они и сами рады, чтоб девица
бутылку поставила. Ну, повоют вечер-другой под гитару с хмельком,
покадрятся, а потом? Потаскать - потаскают, но замуж-то не возьмут...
Валик переводит дыхание, допивает коньяк и, выпустив колеблющееся
колечко дыма, проникновенно продолжает:
- А вот другой, вроде бы лучший вариант - какой-нибудь инженеришка в
управлении слюни распустит, возомнит, что повседневный доступ к ее коленкам
- ближайшая цель его жизни. Все славно - фата, Мендельсон, торжественный
переезд из общежития на тещину жилплощадь. А дальше? Конец развлечениям,
стирка, варка, сцены ревности, стреляние трешки до аванса, зачуханные
нарциссы к восьмому марта. А потом? Еще веселей! Уа-уа... Декретные - на
коляску и ванночку, одна зарплата на троих и в качестве неизбежного
приложения - быстро иссякающее мамочкино терпение и сексуальная
озабоченность молодого мужа. И наконец, разочарование, полная пустота...