"Дмитрий Поспелов. Невосполнимая потеря" - читать интересную книгу автора

Дмитрий ПОСПЕЛОВ

Невосполнимая потеря


С. А. Стебакову

Утро 2 мая 1836 года было жарким. Жара стояла уже несколько недель, как
будто начинался не май, а июль. Выехали рано, почти затемно. К югу от Твери
тракт тонул в плотном тумане, и лошади шли тихо. Ночлег в грязной и шумной
гостинице в Твери казался уже далеким, превратился в воспоминание, стал
прошлым. А настоящим был воздух, напоенный ароматом трав и цветов, мерное
покачивание экипажа, неказистые девушки, которые, как призраки, выплывали по
краям тракта из тумана.
Солнце пробилось сквозь туманную пелену. И под его горячими лучами
туман начал быстро таять, открывая перед путешественником молодо зеленеющие
леса, голубые пятна озерков и коричневую бархатную поверхность болота. Тракт
был ровный, рессоры новые, и мягкое покачивание располагало ко сну.
Александр Сергеевич устроился поудобнее...
Проснулся он верст через сорок. Клин был близок. Сон прошел. Захотелось
посмотреть книгу, которую он накануне отъезда взял у знакомых в Петербурге.
"Путеводитель в Москве, изданный Сергеем Глинкою, сообразно французскому
подлиннику Г. Лекоента де Лаво, с некоторыми пересочиненными и дополненными
статьями" - прочитал он на титульном листе. Ниже заглавия помещался эпиграф:
"Что матушки Москвы и краше и милее!" Иван Иванович Дмитриев часто повторял
эти свои строки, когда говорил о старой столице. И Карамзин тоже любил их. В
чопорном Царском они напоминали ему о годах незабвенных, теперь уже далеко
ушедших из его размеренной жизни великого ученого, историографа Российской
империи.
Пушкин усмехнулся. Сергея Глинку он не очень любил, а писательского
таланта у него никогда не признавал. В петербургской библиотеке Александра
Сергеевича была другая книга Сергея Глинки со столь же пространным
названием: "Русские анекдоты военные и гражданские, или Повествование о
народных добродетелях Россиян древних и новых времен".
Пушкин, привлеченный названием, книгу купил, разрезал и начал читать.
Но скоро бросил. Скучно написано, и язык какойто суконный. И вот
путеводитель...
Слева от титула был фронтиспис. На переднем плане гравер изобразил
романтические руины в духе модного Гюбера Робера. Пушкин тут же вспомнил
полотна этого художника в двух специально для них приспособленных комнатах
имения Юсупова "Архангельское". На втором плане за Москвой-рекой гравер
изобразил Кремль. Хорошо были видны Иван Великий и стоящая рядом
филаретовская пристройка. Слева виднелся торец дворца и купола кремлевских
соборов. В правом нижнем углу гравюры Пушкин прочитал: "Грав. Д. Аркадьев".
И запомнил фамилию, чтобы при случае познакомиться.
Потом по привычке, перевернув страницу, посмотрел фамилию цензора:
"адъюнкт и кавалер Иван Снегирев". Этого он знал хорошо. Сейчас же вспомнил
переделки второй главы "Евгения Онегина", цензором которой был тот же Иван
Михайлович Снегирев. В прошлые приезды в Москву Пушкин бывал у него на
Троицкой. Да и на этот раз вряд ли удастся избежать с ним встречи.