"Кого не ждали" - читать интересную книгу автора (Свительская Елена Юрьевна)

Трудный выбор

История Кана

Мрачное и серое утро. Моросит мелкий дождь. Иногда ветер бросает капли в открытое окно. За окном мокрые листья отцветшей сирени. Тонкий запах мяты, поднимающийся из кружки с отваром.

Редко бывает так пусто и безрадостно на сердце. Редко так подробно вспоминаются прожитые годы. Я делал всё для исполнения моей давней мечты, предвкушал, как буду ликовать, когда она исполнится. Многому научился и много преодолел. Но сегодня моя мечта, как и моя жизнь, показалась мне тусклой и ненужной. Не имею права так думать, не имею права забыть о том, как король обошелся с моими родителями и со мной. Не имею права сдаваться и забывать мечту. Должен прогнать эти подлые мысли, эту жалкую слабость. Должен иначе смотреть на все мои усилия. Увы, подлая слабость не уходит. Сам себе кажусь глупым и никчёмным. Потому что моя мечта была о мести.

Мало ли кто живёт ради мести… Мало ли кто греет в своём сердце ядовитую ненависть… Особенно в этих трёх соседствующих странах. Почему же я сам себе вдруг стал ненавистен? Почему одиночество и заветный покой, лечившие мои боли и раны перестали мне помогать? В одиночестве размышлял, учился, тренировался, что-то постигал. И не один десяток лет так жил. Почему привычные молчание и одиночество, стали невыносимы для меня?

Она зашла на кухню тихо, поздоровалась и молча занялась стряпнёй. Иногда останавливалась у окна, смотрела на куст и на потемневшую улицу. Меня будто не замечала. За время, прошедшее после нашей первой встречи девушка расцвела. Одевалась, как и раньше: в традиционную народную одежду Светополья, а именно в льняное платье с рукавами до локтей, постепенно расширяющимися к низу. Разве что на нынешнем её платье было много искусной красной вышивки — вокруг ворота, вокруг шнуровки, на предплечьях, снизу рукавов и снизу подола. Платье не облегало ладную фигурку, но и не скрывало её красивых плавных линий. Длинная толстая коса прибавляла к облику девушки очарования. Впрочем, красота хозяйки дома не волновала меня: я был одержим своей мечтой.

Когда я смотрел на неё, она не смотрела в мою сторону, но, когда мне что-то требовалось, девушка не ожидая просьбы, сразу подавала мне требуемое. К Эндарсу Алина относилась спокойнее, отстранённее. Мысли о мести потеряли остроту.

О чём она думает? Я почти никогда не видел её весёлой, улыбка на её лице появлялась редко. А было ли у неё что-нибудь, чему можно радоваться? Вряд ли. Здесь редко радовались. И почти всегда радовались чужому горю. Но я не замечал, чтобы её радовало чужое горе. Не замечал и её интереса к кому-то. Странно, что она влюбилась в меня. Я же ничего не сделал для неё. Почти ничего. Она не должна была мне встречаться, не должна была узнавать при следующей встрече. Однако мы встретились и оба раза случайно. И она сумела меня узнать. Даже определила, что я оказался почти без иллюзии.

Ей придётся смириться с моим уходом. Не буду её обманывать, не буду ничего обещать. Я давным-давно мечтал об одной лишь мести. Меня ничто не сумеет остановить, ни единая сила не заставит меня усомниться в правоте моей мести. Пусть у меня обычная магия, а у защитников короля древняя. И я не боюсь расплаты. Так говорил себе не один десяток лет. А теперь мне стало не всё равно, удастся мой замысел или нет. Захотелось жить. И не в одиночестве, а как-то по-другому.

Рана, как назло, заживает медленно. К моей досаде, эту рану получил не в бою, не в очередном поединке, затеянном для испытания моей силы, а от негодяя, подкравшегося ко мне сзади. Разворачиваясь и отшвыривая его заклинанием, не знал, кого ненавидел в тот миг больше: себя или его? Столько лет учился драться оружием и заклинаниями, столько поединков выдержал, и из-за какого-то трусливого подлеца…

Ну вот, снова теряюсь от злости, отчаяния и ненависти. Нужно взять себя в руки, успокоиться. Если бы ещё знать, как успокоиться. Мятный отвар сегодня нисколько не помогает. Только греет. Но мне холодно.

Большими глотками опустошаю чашку. При первой встрече тоже было плохо, но я как-то сумел успокоиться.

Заглядываю в кувшин — отвар кончился.

— Прости, пока нет горячей воды, — она по-прежнему наблюдает за мной.

— Не нужно. Налей, пожалуйста в кувшин воды… — пододвигаю к ней кувшин. Самому бы подняться и наполнить, но…

— Пустяки, ведро ко мне ближе.

Несправедливо заставлять её подходить к ведру. Но проклятая слабость мешает мне даже подняться с лавки. Сам понимаю, какое жидкое и никчёмное оправдание, но делать лишние движения не хочется…

В наполненный водой кувшин бросаю сухие листья мяты, прижимаю ладони к кувшину и мысленно проговариваю заклинание.

Вода нагревается, кувшин начинает жечь ладони. Горячо, но так хочется согреться.

— Тебе холодно? Принести одеяло?

Почему её так заботит моё состояние? Ведь от меня ей никакой пользы, лишь страдания.

— Не надо, обойдусь.

— Тебе нужно согреться.

Разве может какой-то кусок толстой ткани согреть мою душу, успокоить меня?

Пока согревал руки, пытаясь отвлечься от дум, Алина принесла одеяло и накинула мне на плечи.

— Так лучше?

— Лучше. Спасибо тебе.

В ответ робкая улыбка. Захотелось как-нибудь её развлечь, вытащить из её скучной жизни, перенести в иной, сказочный мир.

— Тебе нравятся легенды?

— Да, но я нечасто слышу их.

— Хочешь, расскажу мою любимую?

— Расскажи, — девушка усаживается напротив меня.

Старался рассказывать как можно лучше, чтоб ей понравилось. Начал рассказывать вторую легенду, досказав, начал третью. Было непривычно столько говорить, было непривычно иметь заинтересованного слушателя.

К обеду подошёл второй слушатель — сонный Эндарс. К вечеру явился Роман, брат Алины. День как-то быстро закончился, — очень уж поспешно спустилась на город темнота. Потянуло на сон, и мы разошлись: Алина направилась в свою комнату, а мы втроём в свою.

Прячась под старым одеялом, думал о прошедшем дне. Вроде бы ничего особенного не случилось, но на душе было легко и радостно. Мои планы мести ещё более померкли. Я ровно ничего не сделал сегодня, чтобы приблизить осуществление мечты, но упрёками донимать себя не стал. Мне уже ни мстить не хотелось, ни думать о мести. Отложил думы на завтра. Где твоё упорство и стремление к цели, Кан? Вопросы завтра, завтра…

Блаженно потянувшись, взбив кулаком подушку, чтоб моей голове было удобнее лежать, растянулся на спине. Закрыл глаза и увидел перед собой Алину, а потом…

Я стал мальчишкой семи лет, Алине было примерно столько же. Мне всё равно, что она родилась намного позже меня и мы не могли одновременно быть детьми.

Взявшись за руки, мы бежали по большому лугу. Бежали в рассветных лучах. Нас окружал медовый запах трав: сладкий, чуть терпкий запах цветущей пижмы и немного горький запах тысячелистника. Вокруг на стеблях и листьях трав искрила роса. Луг, казалось, никогда не кончится.

Мы бежали, не останавливаясь, переглядываясь и весело смеясь. Наш смех звенел над лугом и уносился в другие луга.

На следующий день я опять рассказывал им легенды. Какие-то вспоминал, какие-то придумывал. Эндарс с самого утра сидел на кухне вместе со мной и Алиной. Ещё недавно он бросал на меня скептические взгляды, а теперь серьёзно заинтересовался моими легендами. Повод подозревать меня у него был. Похоже, кроме нас в Светополье и его столице магов не было. И как в таком случае ему не предположить, будто я и есть тот самый задиристый маг, который дважды бил его кружки в трактире, настаивал на поединке, и, будучи обездвижен его заклинанием, бросил ему в спину своё, из-за которого он заболел? Меня не мучила совесть. Не он первый, кого я пытался разозлить, чтобы помериться силами. И возможно, мы ещё сойдёмся в поединке. Жаль, сейчас меня почти не прикрывает иллюзия, и он видит моё лицо. Девушка же осмелела, заулыбалась. Её синие глаза лучились. Поймал себя на желании остаться с ней ещё на несколько дней.

Вечером, в темноте, долго представлял себе лицо Алины. Вспоминал, как она просила назвать моё настоящее имя. Я не жалел, что сказал его. Вспоминал благодарность, зажёгшуюся в её глазах. В тот вечер не хотел думать о чём-то грустном, не хотел мстить. Было непривычно спокойно на душе. Засыпая, вспоминал её заботливые руки, накрывающие меня одеялом. Ночью она опять появилась в моём сне.

Вначале вижу её в высоких и душистых травах некошеного луга. Снова мальчишка. Она опять девчонка. Кажется, мне было восемь. Уже прошёл тот страшный день. Странно, память о нём сохранялась, но боль как будто пропала. Бескрайнее море надежды на что-то светлое плескалось в моей душе.

Найдя девочку, протянул ей руку:

— Побежим опять, а?

Она кивнула, улыбнулась, и мы опять побежали. Казалось, мы летим над землёй, перебирая ногами, смеёмся.

И вдруг мы взаправду взлетели в голубое небо с пушистыми облаками. А под нами тянулись реки и луга, дороги и перелески. И на всю эту красоту сыпался наш счастливый смех. Свобода… от бед… от грусти… от прошлого… только небо. И её синие-синие глаза…

Моя жизнь заискрилась новыми красками. За пару дней я стал по-настоящему счастлив. Прошедшие годы не угнетали меня. Но они напомнили о моих родителях, о моём горе.

Спокойствие во мне вступило в поединок с ненавистью. Оно немного охладило мою ненависть, а потом почти исчезло. Я не решался ни отвергнуть прежние планы, ни выбрать новые. Мне не хотелось срываться с места, но тянуло отомстить. Сам себе сказал я когда-то, что не полезу во дворец, пока не стану искусным воином и магом. Я ещё не знал, достаточно ли выучился, чтобы пойти и осуществить месть. Ни придумывать, ни рассказывать легенды мне не хотелось. Слова не желали слезать с языка. За годы одиночества я отвык говорить и лишь ненадолго изменил привычке. Всё-таки вредно слишком долго молчать: в какой-то миг срываешься и уже трудно остановиться, пока не выговоришься. Ночью этого дня не смог уснуть. Наверное, устал за десяток лет, проведённых в поисках противников, потому и не хочу больше двигаться вперёд.

Вырвали меня из мучительных раздумий и борьбы с самим собой полоски света, пробивавшиеся в щели между ставнями. Скоро проснутся Алина и Роман. Она начнёт готовить брату завтрак, откидывая со лба прядки волос левой рукой, вопросительно заглядывая ему в глаза, улыбаясь его шуткам. Отщипнёт кусочек хлеба, непременно от корочки, и непременно от верхней корочки. Ей отчего-то нравятся именно верхние корочки хлеба. Хлеб она частенько ест с нижней корочки, оставляя верхнюю корочку напоследок. Когда на кухне появится Эндарс, ему она только кивнёт, как и мне, когда я вхожу на кухню. Светловолосый умоется, сядет за стол спиной к окну. Я, как обычно, сяду напротив неё. Эндарс начнёт задумчиво вертеть в пальцах широкий медальон, с которым никогда не расстаётся, а я продолжу размышлять о чём-то своём, иногда выплывая из своих дум, и, незаметно для всех, заглядывая в синие глаза.

Осознание случившегося вспыхнуло неожиданно. Какие-то звуки спящей столицы, сонное дыхание Романа и Эндарса, моё дыхание я вдруг перестал слышать, пронзённый новой мыслью, объяснявшей странности недавних дней.

Никогда не ожидал, что когда-нибудь кого-нибудь полюблю. Жил себе, не задумываясь, что же такое любовь. Размышления, тренировки не оставляли времени думать о ней. Ненависть, даже затухая, почти не пускала каких-либо иных чувств в моё сёрдце. Победы в поединках нисколько не радовали меня. Иногда прорывалось нечто прежнее, неизменное: какой-то цветок, вид, необычный закат привлекали мой взгляд. Некоторый интерес вызывали легенды разных народов и стран.

Теперь я был растерян, не знал, что делать с этим чувством, с моей жизнью. Когда-то решил отомстить, а теперь захотел постоянно быть рядом с ней, видеть ставшие такими родными синие глаза. Целый день прислушивался к себе и не обнаружил желания исполнять мои давние планы. Ничего жестокого делать не хотелось. Лишь напомнить о себе, отобрать у проклятого короля какую-то дорогую ему вещь. Настолько дорогую, чтобы моя месть за родителей оказалась исполненной. Теперь даже взрослым родственникам мстить не хочу, хотя когда-то зарекался не трогать лишь детей. Сам себе стал ненавистен теперь.

Вечером начал продумывать, какую бы королевскую вещь испортить. Ненависть, возникавшая время от времени, предлагала одно и то же, что по сравнению с другими вещами бывшего моего короля трогать было совсем уж дерзко. Голос разума предупреждал: если осмелишься испортить это, тебе придётся отказаться от магии и исчезнуть, чтобы никто никогда не нашёл тебя, ибо такое тебе не только король, но и народ не простит. К тому же, мне не было известно ни единого заклинания, каким можно было бы сотворить подобное… Думать надо, думать!

Потом, пожалуй, вернусь сюда, освою какое-нибудь ремесло и стану простым Каном. Накоплю денег, построю дом — этот, как мне рассказал однажды Роман, не их — и поселюсь в нём, женюсь на Алине. Если она меня любит, то вряд ли откажется стать моей женой. Думаю, знание целебных трав тоже пригодится. Хм, а тихая жизнь мне по душе. Хотя я забыл, в какой стране нахожусь! Тут тихо жить и ни с кем не сражаться не удастся. Об этом подумаю после. Пока нужно придумать подходящее заклинание или создать сочетание заклинаний для мести.

Мы поженимся, и у нас родятся дети. Раньше не думал о детях. Теперь буду ждать их появления вместе с моей любимой. Буду рассказывать им легенды и сказки перед сном, буду учить их разбираться в целебных травах. Правда, сам сказок почти не знаю. Моя мама знала много сказок, но редко рассказывала их. А, придумаю сам. Даже интереснее придумывать самому.

Внезапно возникшая мысль сдула с меня спокойствие. Одежду своего народа я давно не надевал, говорить, как мои соотечественники, отвык, законы моей страны не соблюдал. Но кровь предков текла во мне. С ней передалось мне долголетие. Я не был крепче других, был уязвим, как и все, но, избежав опасностей и ран, мог жить две или три сотни лет. А моя любимая не проживёт так долго. Зачем мне моё долголетие без неё? Без неё я возненавижу этот дар. Но отказаться от него невозможно. Впрочем, по легендам, кому-то из потомков древних магов удавалось отказаться от силы и долголетия, но, как им это удавалось, легенды умалчивали. Был ли среди забытых всеми законов мира тот закон, который бы помог мне всё изменить, или не был? Были ли сами забытые законы, или они тоже являлись чьим-то вымыслом?

Мир всегда вызывал у меня восхищение своей прелестью. За прожитые десятки лет восхищение миром не ослабело, но сейчас мне было не до красоты и не до восхищения.

Алина с тревогой наблюдала за мной, но спрашивать ни о чём не стала. Для Романа и Эндарса я был таким же, как и обычно: безучастным и молчаливым человеком.

Не решившись заговорить о моих размышлениях, Алина попросила научить её различать хотя бы десяток целебных трав. И я заговорил о тех травах, которые носил с собой, о тех, которые нашёл около дома. Мы говорили только о целебных травах, избегая того, что мучило меня, что лежало на душе у неё, не возвращаясь в прошлое и не забегая в будущее.

— Завтра вы уходите, да? — когда начало темнеть, спросил Роман. Его тон и вопросительное «да» требовали нашего «да» утвердительного.

— Уйдём. Мы же договаривались о неделе, — невозмутимо отозвался Эндарс.

Итак, предстояло решить, как вести себя дальше. Может быть, найти другое жильё и задержаться в городе ненадолго? А ведь собирался уйти и осуществить свой план. Но я не уверен, что у меня достаточно сил, чтобы отомстить, чтобы столкнуться с теми, кто научился использовать нашу силу.

Эндарс не мог уснуть и потому отправился на кухню при свете звёзд и полной луны готовить какой-то отвар. От моей помощи отказался, хотя мои отвары, лечащие кашель, пил. С приготовлением отвара возился подозрительно долго.

— Он, похоже, на полу в коридоре заснул! — сонно проворчал Роман, который, как оказалось, сражался с бессонницей в молчании.

В кухне глухо стукнула об пол какая-то деревянная вещь, затем упало что-то большое и тяжёлое. Пока я вслушивался, ожидая каких-либо иных звуков, почувствовал, как нагрелся мой Определитель магии: на кухне или на улице за стенами кухни появилось заклинание.

— Он там не отравился? — предположил Роман и, выбравшись из своей кровати, пошёл проверить догадку.

Я отправился за ним. Заклинание зависло недалеко от меня и напрягало.

Увиденное мной на кухне несколько меня потрясло: свечка, явно принесённая магом, догорала на столе в металлической подставочке, а сам он без чувств лежал на полу. Чуть поодаль валялась его дорожная кружка. На полу и на животе Эндарса поблёскивали пролитые капельки отвара. Большую часть отвара он выпил.

— И это «замечательный рецепт»? — съязвил Роман.

— Видимо, он что-то перепутал.

Заклинание находилось совсем близко от меня. Или… смесь заклинаний? Она была так ловко составлена, что её можно принять за одно единственное заклинание.

— Он дышит, — отметил я спустя мгновение. — Не слишком часто и не очень глубоко.

— Может, уснул, выпив свой отвар?

Да, светловолосый уснул. Так крепко, что не проснулся, когда его начали тормошить.

— Кан, принеси воды, — попросил хозяин.

— Он же так хотел заснуть!

— Почему мы обязаны его до кровати тащить?

— Оставим на полу?

— Не годится: сестра увидит и со страху вообразит немыслимое, потом придётся её успокаивать. Давай воды, мы его разбудим.

— Пусть спит, я его перенесу в комнату.

— Нет, мы его разбудим. Из-за него мне пришлось вылезать из-под тёплого одеяла, хотя я так дивно устроился, — мстительно заявил Роман.

Пришлось идти за водой. Почему-то во всех вёдрах вода оказалась не тронутой с вечера. А заклинание продолжало меня напрягать. И веяло им от мага.

Ни обливание из кружки, ни обливание из ведра не смогли разбудить мужчину. Он даже не шевельнулся, лёжа в луже холодной воды.

— Он что-то переложил в свой отвар.

— Возможно.

Я отнёс Эндарса в комнату. Полночи размышлял. К утру выяснилось, что маг не проснулся. Как и ночью, мы не могли его разбудить.

— Ну, и что мне с ним делать? — возмущался Роман.

— Оставить, пока не проснётся.

— Он заплатил за неделю, ещё и напился того отвара, чтобы мы с ним возились.

— Давайте, я останусь и присмотрю за ним. Может, вспомню отвар, который помог бы его разбудить.

Несмотря на все мои старания, Эндарс проспал три дня. Когда проснулся, выглядел вялым и слабым. Заплатив ещё за неделю, он остался в доме. Мне пришлось остаться с ним, отдав ещё десять серебряных. Я не жалел о задержке. Учил Алину и мага знахарству. Размышлял, как жить. Эндарс уже через день выглядел здоровым, но умудрялся при этом плохо себя чувствовать. Не сразу заподозрил, что он притворялся, и тот сон вызвал не отвар, который он и не делал, а заклинания. Зачем ему было нужно на себя их накладывать, не понял, но прикинулся, будто бы не раскусил притворщика.

И эти семь дней истекали. Нужно было что-то выбрать.

Пока выбирал, враги Светополья перешли границу и, оставив за спиной горящий лес, двинулись к столице.

Печальную новость принёс в дом светловолосый маг, возвратившийся через пару часов после своего таинственного исчезновения. Полагаю, Эндарс успел побывать у границы. Не удивлюсь, попробуй он пересчитать или хотя бы прикинуть, сколько было в войске Черноречья воинов.

Поскольку Роман отсутствовал, маг сообщил эту весть только мне и Алине. Девушка прикусила губу, села в уголке и начала нервно теребить подол платья. Мы не услышали от неё ни единого слова. Светловолосый понаблюдал за нами, потом резко поднялся из-за стола и позвал меня на улицу. Не понимая, что ему от меня нужно, и готовясь обороняться, я последовал за ним.

Эндарс сел на пороге. Помедлив, последовал его примеру, только занял ступеньку выше его.

— Я выйду к чернореченцам и постараюсь прогнать их из Светополья. Будешь мне помогать? — едва слышно спросил он.

— Неужели думаешь, будто сумеешь прогнать всё их войско?

— Я не настолько самоуверен, но приложу все силы для этого.

— Ты с ума сошёл? Даже будь они без магов, тебе и тогда с ними не справиться.

— Поживём — увидим, — многозначительно ответил Эндарс.

— Поберёг бы жизнь. Но жизнь твоя, ты и распоряжайся ею.

Его глаза гневно сверкнули.

— Значит, ты не будешь вмешиваться?

— Конечно, не буду.

— Тебе безразлично, что случится с Алиной, если враги войдут в город?

— Разумеется, нет. Её я буду охранять.

Кажется, слишком много ему сболтнул.

— Ты волнуешься за неё, правда? Она что-то значит для тебя?

— Я люблю Алину, — пожалуй, не буду ничего скрывать, раз уж он догадался.

— И я люблю её.

Его слова оказались для меня неожиданностью. Да, Эндарс неизменно был вежлив, да, он иногда увлечённо разговаривал с нами, заинтересовался травами, но порой размышлял о чём-то и не отвлекался ни на что.

— Разве ты ничего не замечал?

— Ничего, — даже не приглядывался к вам.

— В этом мы похожи, — усмехнулся светловолосый мужчина. — Всё хочу спросить, из какой ты страны?

— Бесполезно спрашивать: ответа не получишь.

— Ты ничего не говорил о твоей родине и о твоей семье, я думал, можно спросить.

— Ты тоже ничего не говорил ни о родине, ни о семье.

— Я могу сказать, откуда я родом, но о семье промолчу. Есть причины, из-за которых я не рассказываю о моих родных.

— И у меня есть причина не рассказывать о моей семье и доме, — да и дома у меня нет. Может быть, ещё стоит то здание, в котором родила меня мать, в котором учил меня играть на флейте отец. Но боюсь, и дом развалился. Сад успел зарасти. Если здание и не развалилось, кто-то мог поселиться в нём. Вероятнее, кто-то из моих родственников. Вот только о них вспоминать не хочется. А родителей ясно вспомнить не удаётся: их лица помутнели, стёрлись из памяти.

В этот миг в моей душе запылала ненависть. Тёмное неугасаемое пламя заглушило всё остальное.

— Ненависть, неприязнь ни к чему хорошему не приводит, я сам в этом убедился, — неожиданно сказал Эндарс. — Бесценные дни, жизнь растрачиваются впустую и остаётся мало времени для счастья.

— Есть причина, по которой я ненавижу кое-кого.

— Возможно, и причины нет. Нам следовало поговорить об угрожающей Алине опасности. Но вижу, тебе нет дела до того, что может случиться с ней.

— Неправда!

— Тогда отчего ты не желаешь защитить ту, которую любишь?

— Ошибаешься, я буду её защищать. Только одному идти против войска безрассудно. Предпочитаю остаться в этом доме и вышвырнуть любого, кто посмеет сюда сунуться.

— Ты — трус! — возмутился светловолосый.

Медленно встаю и холодно отвечаю:

— Мне всё равно, что ты обо мне думаешь.

Эндарс резко вскочил. Он стоял на земле, поэтому смотрел на меня снизу вверх. Презрение и гнев совершенно изменили его лицо.

— Ты бессердечный. Тебе наплевать и на неё, и на остальных людей!

— Остальные люди сами сумеют себя защитить.

— В этой стране полным-полно беззащитных детей и женщин.

— А сколько сирот оставили воины Светополья в Черноречье и Новодалье?

Старик, проходивший по улице, остановился и прислушался к нашему разговору. Его внимание было излишним. Хорошо отзываться о заклятых врагах страны не стоило.

— Давай забудем об этом бессмысленном разговоре! — и ухожу в дом. В коридоре запоздало думаю, какой хорошей проверкой оказалась бы битва для моих сил. Разумеется, переусердствовать нельзя, иначе мстить будет некому.

Эндарс появился в кухне не сразу. Я дождался его у порога.

Он равнодушно спросил, что мне от него надо.

— Я передумал. Помогу тебе, но только тем, чем смогу.

Маг не поверил. И прошёл мимо меня.

— Сам справишься? Что ж, будет интересно наблюдать за твоими усилиями. Кстати, они ещё и другое своё оружие могут с собой взять.

— Так ты не шутишь? — Эндарс повернулся ко мне.

— Не шучу. Но, по-моему, даже наших объединённых сил недостаточно.

— Хватит повторять одно и то же! Прикрой меня со спины, с тыла — больше ничего от тебя не прошу. А хочешь — добавь к моим заклинаниям несколько иллюзий.

— Каких именно иллюзий?

— Зверей поотвратительнее, пострашнее — для паники, чтоб не оглядываясь убегали.

— Не создаю подобных иллюзий.

— Сам заклинания придумываешь? — маг был приятно удивлён.

— Редко, — моё любимое умение предпочитал не расписывать.

— Ну, создашь иллюзию пожара или ещё какой-нибудь гадости.

— Огонь без жара будет неубедительным.

— Жару я поддам, — пообещал Эндарс. — В этом положись на меня.

— Тогда подумаю, какую иллюзию использовать.

— Спасибо.

Мы разошлись: он остался на кухне, у окна. Нужно было вспомнить кое-какие заклинания и выбрать подходящие.

Алина не поняла, либо сделала вид, будто не поняла, о чём мы договорились, и продолжала готовить ужин. Мои мысли возвращались к ней постоянно, и я незаметно любовался её лицом, русыми прядями, в которых поблёскивали золотистые искорки. Почему только некоторые менестрели замечают, как красивы русые волосы? И отчего я не предположил, что и молодой маг может полюбить Алину?

Тот, хотя и попросил меня защищать его, вечером стал изготовлять себе обереги. Думаю, он прав: в нашей затее и такая мелочь, как оберег, необычайно важна. Роману о нашей затее мы не сказали, но он и без нас знал о надвигающейся опасности и весь вечер ругал чернореченцев.

Настроение с самого утра было плохим. Приказы главного стражника изрядно утомили меня. Но я сам выбрал такое начало для исполнения нашего плана. Когда светловолосый появится, я смогу защитить его неожиданно для всех. Не появится — уйду с помощью заклинания, не волнуясь, что кто-то меня запомнит: я прикрыт иллюзией. Я мог бы справиться и появившись сразу за Эндарсом, но лишать себя такого преимущества, как несколько лишних неожиданных заклинаний, не желал. Да и удобное место лучше присмотреть заранее. Не выберу — не расстроюсь, так как предусмотрел и другие ходы.

Ворота закрывали. Доблестные столичные воины предпочли отсидеться за стенами. Большая часть их, правда, притаилась за закрытыми воротами, чтобы в случае чего выскочить и напасть на вражеское войско. Чего воины и их король боялись, гадать не нужно было: к ним шли враги, использующие кроме обычного оружия вещества, полученные алхимиками. Заделанные дыры на стенах у главных ворот наводили на мысль: алхимиков следовало опасаться. Да и истории ходили по разным землям устрашающие. Некоторые оказывались правдой.

Я поднялся по лестнице на стену. Сильный порыв ветра чуть не сбил меня с ног, а хлынувший ливень промочил меня насквозь. И высушить одежду заклинанием было нельзя, иначе бы догадались, кто я. Определитель показал мне, что рядом обычные люди и нет ни одного мага. И ножны меча, и заколдованные ножны кинжала доставляли мне неприятные ощущения, однако они могли мне пригодиться, и приходилось терпеть.

Иллюзия будто бы уцелела под дождём. Она одна из самых стойких, которые мне известны. Эндарс где-то пропадал. В какой-то миг подумал, а не сбежал ли светловолосый маг?

Внизу ругали дождь, погасивший пламя под котлами с водой и смолой. Прискакал на лошади какой-то мрачный всадник и увёл половину воинов за собой: молодой король собрался вместе с ними защищать вторые ворота, если противник подойдёт с другой стороны столицы. Подтягивались вооружённые горожане. Селяне, пришедшие вчера вечером, разошлись по стенам, чтобы не пропустить врагов, где бы те ни появились. Уныло повисло полотнище с белым лебедем, прикреплённое кем-то к шесту над воротами. Стекали капли с больших круглых медальонов, которые вдруг вытащили из-под воротов воины и горожане. Изображённые на медальонах лебеди то ли купались в каплях дождя, то ли горько плакали. Ах, да, лебеди — излюбленный знак светопольцев. По мне так лучше бы изображением этих прекрасных величественных птиц украсили другие вещи, но не медальоны воинов, не полотнище. Солдаты и лебеди — не самое удачное сочетание, как и кровь, которая попадёт на птиц.

Мелькнул и убежал с очередным поручением Роман. Больше я его не видел, возможно, его задержали в каком-то ином месте. Чуть позже на стене появился главный стражник. Он раздавал указания, то и дело поглядывал на лес.

Я почти не волновался. Для меня те, кто находились за стенами, и те, кто приближался, одинаковы. К тому же я преследовал свои интересы. Явился, чтобы прикрыть со спины Эндарса и проверить свои силы ещё раз. Маг пусть творит всё, что задумал. Он ступил на опасный путь, но не мне возвращать его обратно.

Дождь не прекращался. Чернореченцы не появлялись.

Сражения случались и давным-давно, случаются и теперь. Кажется, нет в этом мире силы, что могла бы оборвать эту цепь битв. Как нет и того, что бы избавило меня от силы, переданной мне с кровью. Однако расставаться с телом слишком рано. Сначала нужно осуществить замыслы. Прости меня, Алина. Расставание неизбежно, и легче уйти не прощаясь.

Погрузившись в унылые мысли, не заметил, как закончился дождь. Светлая полоса легла на моё запястье неожиданно. Поднимаю голову, не понимая, откуда она взялась.

Плотная завеса туч разорвалась где-то над лесом. В образовавшееся окно проскользнули солнечные лучи. Краешек солнца выглядывал как бы из другого, чистого и сияющего мира.

Я недоумённо разглядывал дыру между тучами. Тучи навевали мрачные мысли о безысходности. Солнце казалось далёким и невозможным счастьем.

От неожиданного сравнения вздрогнул. Тучи — это моя безысходность, моя беда. За ними не видно солнца — моего счастья. Однако оно где-то есть… Надо только убрать тучи, и станет видно солнце. Надо пройти через безысходность, и увидишь своё счастье, которое ждёт тебя за тучами.

Губы сами по себе растянулись в улыбке. Есть ли закон Мирионы, который бы мне помог или его нет, не важно. Не обнаружив нужного закона, постараюсь придумать свой, найду свой выход.

— Эй, хватит спать! — крикнул мне в ухо главный стражник, толкнул меня в плечо и пошёл дальше.

Между мокрыми деревьями показались вражеские воины. Нельзя задумываться о постороннем, пусть и важном. Надо определиться, следует ли ждать Эндарса или же возвращаться к Алине. Если вернусь, то вновь не проверю свои силы, не пойму, готов ли к исполнению замысла или не готов. Пожалуй, я немного поучаствую в бою, потом уйду.

Последнее слово заклинания давно прозвучало, но иллюзия огромной молнии вниз не соскользнула. Вторая иллюзия тоже не появилась.

— Ага, у них есть маг, — криво усмехнулся рослый, широкоплечий, светло-русый мужчина с умными глазами. — Ну да, мы такой ерунды не боимся.

Я оглядел воинов, стоявших в первых рядах, квадратные медальоны с волками, висевшие у них поверх кольчуг, бегущих волков на их накидках, волка, воющего на их знамени. Неужели, среди них есть маг? Или какая-то вещь с особым заклинанием? Нет, мага среди них нет: не чувствую тёплых прикосновений от Определителя. Значит, у них какая-то вещь. Вероятно, они получили её от странствующего мага за мешочек звонких монет. Не ожидал столкнуться с магией у тех, в чьих странах своих магов нет, ну да ничего пока не потеряно.

— Кстати, а где ваш мальчишка? — с издёвкой спросил говорливый мужчина.

Стоящий около него парень что-то зашептал. Он отстранил парня гордым и нетерпеливым взмахом руки.

С обеих сторон хлынули насмешки. Часть я различил, часть потонула в общем шуме.

— А где ваш лютый воин? Тот, который у вас мстит?

— Наш король с нами, а вот где ваш?

— Так мы вам и показали, где наш король стоит!

— Он у вас мальчишка, а не мужчина, иначе бы показался!

— Вы нам своего покажите!

Много ещё было высказано задиристого и шуточного, толкового и бессмысленного. Я не вслушивался в смысл насмешек, разглядывал воинов Черноречья, выискивал среди них тех, кто чем-либо отличался от остальных. Меня интересовало не столько их отношение друг к другу, сколько отношение к тому, кто был среди них самым главным. Тот предпочитал не выделяться, прячась среди своих людей. В общем-то, правильно, арбалетчики и лучники на стенах не преминули бы воспользоваться своим оружием.

Шум начал меня раздражать. Я перевёл взор на заговорившего первым воина. Отметил про себя, что тот не кричит вместе с другими. Увидел величественный и недовольный жест, которым мужчина оборвал приблизившегося к нему молодого парня. Понаблюдав за мужчиной и окружающими его воинами, понял, как почтительно к нему относятся. Чуть позже разглядел многогранный зелёный камень, который сжимал в зубах волк на медальоне мужчины, и четыре белых камня в уголках медальона. У других пришедших врагов медальоны были намного проще. Впрочем, у некоторых тоже были камни около волков, по два, по три, но не такие большие и не того цвета.

Круг возможных претендентов на место воеводы или короля постепенно сужался, пока, наконец, не остался только мужчина с пятью камнями на медальоне. К нему относились с большим уважением. Он, в свою очередь, раздавал приказы так, словно делал это с самого рождения и не терпел неповиновения. Всё-таки полезно приглядеться к вражескому войску вместо того, чтобы со злостью кричать всё, что приходит в голову.

Мстислав, или замещавший его, притянул к себе одного из арбалетчиков за накидку. Я напряг слух, чтобы услышать очередной приказ. Из-за шума почти всё пропустил, но зато поймал самое важное для меня: «цельтесь в того рыжего, который без оружия». Итак, меня выделили среди прочих, но не увидели иллюзии, наложенные мной на самого себя. Предмет, которым они убрали другие мои иллюзии, был несовершенен. Всё же недооценивать незнакомое оружие опасно, как и серьёзно задумываться. Когда я задумываюсь, меня легко ранить. Какой-то воришка совсем недавно напомнил о моей слабой стороне.

Думаете, ни на что, кроме иллюзий я не способен? А вот получите!..

— Хм, а огонёк-то настоящий… — задумчиво ответил стоявший рядом с Мстиславом вражеский воин.

Шар размером с яблоко неожиданно увеличился до размера колеса от телеги. Кто-то из светопольцев присвистнул.

Легонько толкаю огненный шар ладонью, и он устремляется к врагам. Те бросаются врассыпную. Воины на стенах поспешно отодвигаются от меня. Вражеский король спокойно отходит в сторону.

Шар катится по земле, выжигая траву. От брошенного кем-то из вражеских воинов копья остаётся только серебристая лужица.

Прокатившись несколько шагов, огненный шар вспыхивает и исчезает. Не успевшие отбежать воины вскрикивают, падая и хватаясь за обожженные ноги. Ожоги несерьёзные, но их ноги заживут только через неделю-две. Я не люблю наносить опасные раны, когда можно обойтись без них. Мучения противников не доставляют мне удовольствия.

— Арбалеты! — приказали одновременно и снизу и сверху. Лучники столицы не дёргались.

Ага, чернореченцам отдал приказ именно тот мужчина. Все воины беспрекословно слушаются его.

— Так и будете отсиживаться на стенах, трусы? — язвительно спросил Мстислав.

— Как он раскричался!

— Небось, считает себя самым храбрым?

— А ты помнишь, как прошлый раз бежал со своим войском? — презрительно откликнулись со стены. Кто-то узнал вражеского короля.

Да, я не ошибся.

Взмах рукой — и снизу взлетают болты. Только никого из защитников города они не задевают, растворяясь в высокой огненной стене. Та держалась десять ударов сердца, после чего скатилась вниз. Жар от пламени лизнул всех на стене, заставляя отпрыгнуть назад.

Болты полетели вниз, но и они растворились во вновь поднявшемся пламени. На сей раз пламя задержалась чуть дольше. Быстро оглядевшись, растерялся: пламя ограждало не какой-то кусок рядом с главными воротами столицы, а всю часть стены, которую можно было увидеть. Похоже, я недооценил тебя, Эндарс…

Тот неожиданно появился за огненной стеной в стареньких сапогах, штанах с заплатами и простенькой рубашке с закатанными рукавами, поверх которой вместо пояса был надет шнур с оберегами. Его цвет волос иллюзия не изменила. Видимо, маг прикрыл только лицо. На его месте, я не появлялся бы так близко к врагам.

— Сколько вам заплатили? — серьёзно спросил король Черноречья. — Я заплачу в пять раз больше, если уберёте этот огонь и заодно стену вместе с теми, кто на ней.

— Эй, маги, наш король даст вам больше! — спохватился главный стражник столицы.

— И сколько же? — не оборачиваясь, не менее серьёзно уточнил Эндарс.

Он что же, решился продать свои заклинанья, наплевав на всех в столице вместе со мной, Романом и Алиной?! Тогда ему придётся сначала сразиться со мной! И поединок будет намного серьёзнее, чем вышел бы до этого.

Знак от моего Определителя: светловолосый маг что-то приготовил. Моё следующее заклинание попадёт или во врагов, или в него.

Торговались с ним долго. Я сомневался, что он получит обещанное, однако притворялся, словно всё шло, как мы с Эндарсом и рассчитывали. Когда к казне в придачу стали предлагать веками хранимые королевской семьёй драгоценности, молодой маг холодно заявил:

— Ну, пошутили, и хватит. Вообще-то мне и моему приятелю совершенно наплевать на весь этот захудалый город… на эту вашу столицу. Если две гордые милые сестрички не согласятся стать нашими жёнами и отправиться с нами в путешествие, мы с досады можем разрушить что-нибудь в нём… пока же мы будем его защищать.

— Не хотел бы я иметь такого зятя! — послышалось как сверху, так и снизу.

— Да нет, когда такой зять, на тебя и косо взглянуть не посмеют… — задумчиво сказал кто-то сверху.

— Я сказал, хватит шутить!!! — прокричал Эндарс, оборачиваясь, и едва не зацепил кому-то на стене огненным шаром нос.

— Шары они создавать умеют, — сухо отметил Мстислав. — С остальным, наверняка, врут. И это не боевые маги, те бы сразу нас всех расшвыряли. В любом случае наши уцелеют. Но если сразу болтами не зацепим, придётся попотеть.

По многим странам ходят байки о великой и непобедимой силе боевых магов. Но будь Эндарс боевым магом, ему это не слишком бы помогло. С целым войском одному не справиться. Его вполне могут отправить за Грань брошенным кинжалом, болтом или мечом.

Светловолосый завершил новое заклинание. Рядом с ним появился короткий столб света. Его ладонь спокойно опустилась на верхушку столба. Все выжидали, кто с опаской, кто с усмешкой.

Властным голосом мужчина приказал:

— …И сметай всех с земли!!!

Столб света рассыпался. Взревел ветер, возникший из первых упавших искр. За мгновение перед Эндарсом смешались земля, мох, кора, оборванные стебельки травы, пыль с выходившей из леса дороги, оборванные с деревьев ветки и листья, оставшиеся искры и враги. Вновь взметнулась стена пламени.

Мужчины, парни и старики налегли на стену и выглядывали через плечи и головы других, терпя жар и силясь разглядеть за пламенем, что случилось. Мне же спины и головы любопытных не мешали: никто не осмелился встать между мной и врагами.

Когда магическое пламя исчезло, у светопольцев, стоявших на каменной стене, вырвался восхищённый вздох: вражеское войско, сбитое вихрем с ног, лежало между деревьями, обсыпанное образовавшимся мусором. Я сам едва скрыл своё удивление.

— Может, поговорим серьёзно? — спросил боевой маг, поджидая, пока враги поднимутся на ноги.

Он не сражался со мной, так как я был для него слишком слабым противником. Лишь с заклинанием, из-за которого можно легко простудиться, мне повезло: он его не учил и оттого не сумел снять с себя. И мучился, и кашлял Эндарс как обычный человек. И заклинания при мне использовал обычные: боевые маги, что бы о них ни говорили, серьёзные заклинания не могут использовать постоянно и у каждого из них свой предел. И, полагаю, не слишком высокий. Отчего этот боевой маг не понял, кто был с ним рядом, не воспользовался превосходством, понятия не имею. Или притворялся, что не понял?

— Что тебе от нас надо? — угрюмо спросил подошедший Мстислав. В Эндарса целились около пятидесяти воинов. И каждый готовился отправить за Грань несговорчивого мага. Поэтому-то Эндарс и попросил меня прикрыть его со спины. Не лучше ли было прикинуться, будто бы тут два боевых мага? Но теперь поздно что-то менять. Что же придумать?..

— Чтобы вы все отсюда ушли и нам не мешали, — спокойно ответил маг.

— Ты не обнаглел, а?

У кого-то развалился на куски заряженный арбалет, направленный на боевого мага. Потом ещё пять арбалетов. Шесть. Девять.

— Друг, ты что там готовил? — уточнил Эндарс, не поворачивая головы.

— Пока не приготовил толком. Только оружие им поломал, но потом… — мрачно улыбаюсь защитникам столицы. — Попадёте в меня, пока его создаю — и половина стены рухнет. Или же четверти вражеского войска не будет. Сейчас только выберу, какой именно четверти, — на куски разваливаются ещё пять вражеских арбалетов.

Успеть бы испортить побольше вражеского оружия, прикидываясь мерзавцем, создающим какое-то заклинание.

— Давай ту, в которой Мстислав, — равнодушно предложил Эндарс. — Пусть себе другого короля выберут, который будет поумнее.

— Мне он тоже надоел, — вокруг моей руки закружились алые искры.

— Стреляйте! — заорал король, отскакивая от летящей к нему молнии. Та срезала молодой дубок, одиноко росший недалеко от места, где стоял Мстислав. Ствол завалился набок.

Прости, красавец, нужно было как-то их убедить, будто бы я сильный и опасный противник.

Часть болтов, полетевших в меня, слизнула огненная стена. Часть осыпались у ног боевого мага. Кто-то достал кинжалы, кто-то перезаряжал арбалеты. Со стены внимательно наблюдали за мной и светловолосым магом, не думая нам помогать.

— Как некстати. Иначе вас бы поубавилось, — притворно огорчаюсь, затем быстро шевелю пальцами. — Вот, получайте!

Огненные шары, взметнувшиеся стаей встревоженных птиц, отвлекали воинов с арбалетами, стрелявших снизу. Светопольцы присели, скрывшись за стеной и друг за другом. Немногие осмелились позже подняться и посмотреть, что случилось с врагами. А враги, у которых были мечи, подходить к Эндарсу не спешили.

А маг развёл руки в разные стороны и двинулся на них. Вокруг него замерцали голубые искры, они росли и устремлялись в боевые порядки чернореченцев. Враги не стали ждать его приближения и обратились в бегство. Эндарс побежал за ними. Что-то кричал Мстислав, но его не слушали, кричали воины, задетые искрами, воспламенявшими их одежду.

Я следовал за боевым магом. Следил с деревьев, тщательно рассчитывая расстояния от толстых ветвей одного дерева до ветвей другого, подбирал нужные слова, создавал заклинания, перемещался. Переместившись, хватался за ствол или ветки, чтобы не упасть, высматривал, куда убегали воины, повторял всё сначала. Пару раз едва не свалился. Быстро устал, но от Эндарса не отставал.

— Тут не пройти! — закричали оказавшиеся у болота беглецы.

— Чего встали, трусы?! Окружайте его! Иначе не уйдём!

Страх придал убегавшим людям сил, и они начали окружать мага.

«Да перемещайся же ты, глупец!»

Но маг не спешил перемещаться. Отражая кинжалы и болты, он, похоже, готовил очередное заклинание для врагов. Он устал не меньше меня и воинов, неторопливо обходивших его.

Небо снова потемнело. Вот-вот опять пойдёт дождь.

Боевой маг остановился. Осмелевшие воины начали чаще стрелять в него и метать кинжалы. Я вцепился в сучья сосны, находившейся недалеко от него.

— Отправьте его за Грань, и заклинание исчезнет! — прокричал король.

— К нему не подойти!

— Меченосцы, вперёд! Против множества он не устоит! А тому, кто отправит этого мерзавца за Грань, дам мешок с золотом! Ну, чего встали?!

Не успеваю вмешаться, так быстро кинулись к магу самые жадные из воинов. Пятеро воинов добежали раньше всех, занесли мечи. Я не успел создать ему магический щит…

Оказалось, он позаботился о своей защите. Не дрогнул, когда мечи готовы были проткнуть его. А через мгновение нападавших отшвырнуло на несколько шагов от него. Маг пока держался.

Стрела с чёрным оперением царапнула моё запястье и свалилась вниз. Извернувшись, попытался увидеть, кто же так метко выстрелил, сумев обойти заклинание. Ноги соскользнули с ветки, усталые пальцы разжались. Слишком низкое дерево, надо было другое выбирать…

Я свалился на большой куст и двух из притаившихся за ним мужчин.

— Уберите его!!! — заорал Мстислав, прятавшийся тут же, и толкнул меня ногой. Ко мне потянулись чьи-то руки. Едва успел переместиться на старый высокий клён. Запоздало вспомнил, как трудно перемещаться, используя защитные заклинания. Конечно, боевой маг мог знать иные заклинания, но всё же…

— Перемещайся!

— Пытаюсь! — огрызнулся светловолосый.

— Готовься, я тебя прикрою… — я вжался в ствол, давая нескольким пущенным в меня болтам пролететь мимо.

— Цельтесь в рыжего!!! Все!!!

А мне целиться в Мстислава было некогда. Пришлось создать ещё один «щит», уберегающий от стрел и болтов.

— Готовься, я сейчас…

— Алхимики!!! В обоих стреляйте!!!

Так и знал, что без алхимиков не обойдутся…

С обломившимся суком клёна падаю на землю. Надо мной взмывает к небу огненный столб. И такой же взмывает там, где стоял боевой маг.

Не чувствуя боли, вскакиваю, оборачиваюсь.

Столб у ног боевого мага замер на миг, замер и сам Эндарс. Едва дышали рядом с ним трое бледных воинов, не успевших сбежать. Одному я обжёг ноги, второго ранили свои же, пока бежали, третий где-то расшиб ногу.

— Алхимики, стреляйте всем, чего осталось, в этих двоих!!! И плевать на тех, кто не успеет далеко убежать! — Мстислав, наплевав на свою прославленную отвагу, поспешно убегал.

— Создавай другой «щит»!

— Кан, их тут много. Мы переместимся, а они нет.

— Ты о себе-то подумай!

— Подумал, но у них осталось около семидесяти кристаллов, в нас пока выстрелили шестью. Поблизости около шестидесяти воинов и мы двое. Спастись успеют тридцать. И ты успеешь. Потом всё взорвётся.

— Эндарс, ты…

— Я могу не уцелеть. Могу и уцелеть. Как повезёт.

Чернореченцы схватились друг за друга. Они отдавали свои силы своему королю, а тот их бросил. Несправедливость здесь зачастую выталкивала милосердие.

Стреляйте всем, что есть, чтоб наверняка!!! — командовал уже издалека король Черноречья. — Ворота Дубового города сломаем сами!

Если они доберутся до столицы…

— Стреляйте!!!

Переместившись, печально смотрю на огромный огненный столб, долетевший, казалось, до темного безучастного неба. На душе было невыразимо тоскливо. Чем-то успел зацепить меня этот смелый маг.

Долго не решался переместиться к месту взрыва. А если он уцелел, и ему необходима моя помощь? Не мог Эндарс так просто переступить Грань, он боевой маг. Но и боевому магу не справиться с Гранью. Маленькая надежда на спасение греет сердце, как греет пальцы остаток догорающей свечи.

Вернулся обратно.

Трое бедолаг, покрытые копотью, по-прежнему держались друг за друга. Около них чернела небольшая ямка. Даже пепла от него не осталось. Неужели он не понимал, как безрассудно выступать против целого войска и боевому магу?

Ножны кинжала коснулись моей кожи уколами холодных игл. Значит, как Эндарс и хотел, остальные уцелели. Не стало лишь его, стоявшего посередине, того, в кого целились все.

Не чувствуя холода, какое-то время не отрывал глаз от ямки. Спасать врагов, зная, что от тебя не останется ничего… спасать город в далёкой чужой стране… быть настолько сильным… нет, я ни за что не согласился бы стать боевым магом!

— Маг… Кан…

— Чего тебе? — оборачиваюсь к мужчине с обожженными ногами. Тот трясущимися руками снимает кольчугу и вытаскивает из-под рубашки смятый свиток. К моему, удивлению, протягивает свиток мне:

— Убери как-нибудь: пусть никто его не прочтёт…

Не понимая, почему враг передаёт мне какую-то тайну, смотрю на него.

— Сожги, — просит воин. — И помоги убрать остальные свитки. Их всего восемь. Уберёшь — и никто не сможет изготовить эти кристаллы. Кроме меня никто не знает, как их изготавливать, а я не скажу.

— Зачем уничтожать? Это и твой труд…

— Когда-то я считал, будто важен, как открыватель этих кристаллов. А меня едва ими не спалили. Им нужны только мои открытия, но не нужна моя жизнь.

— На что же ты надеялся, алхимик? Думал, что тебя не будут использовать?

— Хочешь узнать правду?

— Мне не нужна твоя правда.

— Не хочешь слушать врагов? — мужчина понимающе усмехнулся. — Считаешь себя самым благородным и умным? Мне знакомы твои чувства: в молодости сам был таким. За всех мужчин своего рода, ушедших за Грань в битвах с врагами, вознамерился отомстить. Создал вещество, которым меня самого едва не отправили за Грань, орудие, которым с лёгкостью бы отправили туда же и моих сыновей, — он рассмеялся отчаянно и горько, вызвав у меня досаду и неприязнь. — Мы сами придумываем оружие, которым другие нам же наносят неизлечимые раны, и, делая эти глупости, считаем себя умными. Мы сумасшедшие, — алхимик опять рассмеялся. Этот смех полоснул меня по сердцу.

Двое других переглянулись.

— Оставь его, маг. У него от пережитого помрачился рассудок.

Мужчина с трудом поднялся и, отвернувшись от нас, продолжил смеяться. Плечи его тряслись. Не сразу я сообразил: передо мной человек, разочаровавшийся в пользе своего главного и самого важного дела, человек, побывавший у самой Грани, испытавший потрясение, после которого к людям не возвращаются.

Решил кое-что выяснить у этих двоих:

— А вы не против уничтожения свитков?

— Нет. Пусть король лишится своего оружия, — сказал один, с расшибленной ногой.

— Ты думаешь, мы благодарны Мстиславу, бросившему нас в чужой стране? — нахмурился второй воин.

Пожалуй, могу им помочь. Дальше пусть разбираются сами.

Обойдя алхимика, встал перед ним.

— Я доставлю вас назад и сожгу свитки. Дальше поступайте, как считаете нужным.

— Нет в мире ничего интереснее людей, — стирая брызнувшие от смеха слёзы, сказал мужчина. — В самых плохих людях может таиться капля совести, а в самых хороших может обнаружиться бесстыдство.

— К чему ты говоришь мне это?

— Вы все мне безразличны, я говорю себе, а не вам. И тебе безразлично наше будущее.

Он угадал моё отношение к происходящему. Мне стало досадно.

— Когда перестанешь считать себя хорошим и умным, у тебя появится возможность стать таким. Пока ты ни то, ни сё.

— Я могу забыть о моём желании помочь вам…

Воин рассмеялся.

— Ты не принимай всё на свой счёт, — шепнул он, отсмеявшись. — Я сегодня смеюсь над собой…

— Не боишься, что завтра над тобой будут смеяться другие, твой король в том числе?

— Чужой смех не может быть сильнее презрения к самому себе.

Мне расхотелось с ним разговаривать. Поджёг свиток, пропитанный каким-то особым веществом. Алхимик не спешил надевать кольчугу.

— Тебе не страшно идти без этой защиты? — спросил у него мужчина с разбитой ногой.

— Что может быть страшнее уже случившегося?.. — последовал встречный вопрос.

Зачем я сжёг свиток? Чтобы считать себя хорошим? Чтобы одной возможностью делать зло стало меньше? Устроил поминальный костёр над погибшим? Ответа искать не стал.

Хорошо, если никто и никогда не сумеет сделать эти кристаллы. На уничтожение оставшихся свитков потребуется какое-то время, а войско Черноречья может оказаться в это время в столице и навредить горожанам. Нужно как-то избавиться от врагов, выставить их из страны и потом заняться манускриптами.

Я попросил погорельцев помолчать. Задумался, перебирая осуществимые варианты. Довольно быстро возник простой и выполнимый план.

— Прежде чем я сожгу те свитки, я должен здесь кое-что сделать. Вас перемещу на родину. С алхимиком встречусь позже в условленном месте.

— Мы согласны.

— Только ответьте сначала на несколько вопросов.

Я задал им несколько вопросов о привычках Мстислава, договорился с алхимиком о месте встречи, затем отправил их в Черноречье. Пусть сами объясняют своё возвращение.

Под новой иллюзией я стал выглядеть, как чернореченец. Выяснил, где находилось войско, и примкнул к нему. Обед уже кончался, и поесть мне никто не предложил. Прикинувшись обиженным, направился между рядами воинов в шатёр короля. На едином дыхании выдал тому сочинённую мною историю о моём давнем увлечении алхимией, о полученной мною смеси, которая могла превратить в пепел примерно треть Дубового города, о мечте вручить её самому королю, чтобы тот самолично испробовал её на врагах. Мне повезло: Мстислав устал, кипел желанием устроить какую-нибудь гадость противнику и потому обрадовался моему предложению, и даже захотел использовать мою смесь до заката. В другом состоянии он бы усомнился в моём подарке, но тут сразу потребовал, протягивая руку:

— Давай её сюда. Когда вернёмся, я рассчитаюсь с тобой золотыми и устрою учеником к моему главному алхимику.

— Мой король, есть некоторая сложность в её использовании.

— Понимаю.

Склонившись к его уху, предупреждаю:

— Если воины услышат, то смогут отправить вас за Грань.

— Отойдём от них и продолжим нашу беседу.

Мне только это и нужно было.

Мы отошли шагов на сто от воинов. Прежде чем Мстислав открыл рот, я обездвижил его заклинанием. Отвернувшись от него, сменил иллюзию и стал вылитой его копией. Задумчиво посмотрел на растерянного мужчину. Чтобы он не помешал исполнению моего плана, нужно было его куда-то деть.

Опоясавшись мечом короля, создал заклинание и забросил безоружного в его страну, в какую-то глушь, откуда для возвращения ему потребуется немало времени.

Войску объяснил, что юноша пытался отправить меня за Грань, но оказался менее ловким, чем я. После чего объявил своё новое решение: возвращаться в Черноречье.

— Мой король, неужели, мы им…

Взглядом заставил пожилого воина замолчать.

— В столице, как назло, остался тот рыжий маг.

— Мой король, да разве мы боимся какого-то мага? — возмутился кто-то.

— Это приказ.

Приказы они выполняли хорошо. Мстислав замечательно их натренировал.

Переведя войско через границу, отойдя от неё на некоторое расстояние, я испарился у воинов на глазах. Потеряв главнокомандующего, воины не очень расстроились и разошлись по домам.

Сменив иллюзию, я зашёл в трактир, перекусил и стал дожидаться алхимика. Он явился через полчаса, и мы сразу приступили к разыскиванию тайников и уничтожению свитков.

Через пару дней, идя по Дубовому городу к дому Алины, обдумывал план мести. Несколько слов, совершенно обычных слов сложились у меня в некое подобие заклинания. Требовалось проверить, удастся ли их использовать, как заклинание. Удастся — и у меня будет оружие, с которым можно вернуться в Эльфийский лес.

Пришлось несколько раз постучать, прежде чем она открыла дверь. Увидев меня, Алина просияла и бросилась мне на шею. Мы долго стояли, не разнимая объятий, согревая друг друга теплом своей любви. Затем прошли на кухню, сели рядом, глядя друг другу в глаза. Чувствую, как моя решимость уйти исчезает.

— Как Роман? — вспоминаю я.

— Хорошо.

Ищу глазами сумку.

— Где мои пожитки?

— Ты… уходишь?

Киваю. Иду за сумкой в комнату. Возвращаюсь. Она нервно мнёт подол. Помедлив, спрашивает:

— Ты когда-нибудь вернёшься?

— Вряд ли. Я не настолько самоуверен, чтобы думать, будто один выстою против древних магов.

— Тогда не делай того, что задумал! — она схватила меня за рукав, с мольбой взглянула на меня. — Пожалуйста, Кан!

— Не могу. Я с семи лет мечтал отомстить. Остаток детства и всю мою юность пытался стать сильным для осуществления моей мести. Я должен довести задуманное до конца.

— Может быть, лучше простить?

— Я не хочу слышать о прощении. Моих родителей казнили. А я их любил! Потому и считаю, что законы, по которым живут эльфы, несправедливы. Потому отказался следовать этим законам и оказался в другой стране.

— Не понимаю, почему твои родители жили в Эльфийском лесу.

— Мои родители — эльфы.

— Так ты — эльф?

— Да.

— Но ты… совсем не похож на них!

— Я долго скрывал, откуда родом. Ты как-то сказала, будто я почти такой же, каким выгляжу, и ты была права: на мне всего лишь одна стойкая иллюзия, закрывающая мои уши.

Думал, она схватит меня, со слезами будет просить меня остаться, но она неподвижно сидела, не пытаясь ни отговорить меня, ни задержать. Встретился с ней взглядом, и снова решимость моя стала таять.

Ещё недавно, мне было всё равно, оборвётся ли моя жизнь до свершения мести, во время мести или после неё. У меня не было будущего, была только ненависть, толкавшая к отомщению. Теперь мне захотелось остаться живым и вернуться сюда. А как быть с ненавистью? Что делать с моей нежданной любовью? Способна ли она изменить меня, мою жизнь?

Неожиданно для себя самого сказал:

— Я постараюсь вернуться, но лучше меня не жди. Я мало смыслю в древней магии. Возможно, мои противники окажутся сильнее меня.

Вместо того чтобы стереть слёзы, заструившиеся по щекам Алины, утешить её, выскользнул на крыльцо и прикрыл за собой дверь. Мне очень хотелось и вернуться в дом, и отомстить.

Отойдя шагов на сто от ставшего родным дома, я столкнулся с бредущим навстречу мне Эндарсом, на чьём лице, теле и одежде не было ни единого следа от огненного столба.

— Как ты оттуда выбрался? — спросил, едва он поравнялся со мной.

— Колечко мне непростое подарили, — угрюмо ответил Эндарс.

— Радуйся хоть такому подарку…

— Мало удовольствия над лесом висеть, — проворчал он. — И ты вверх ни разу не взглянул, не помог.

— Так ты был сверху?!

Кивок. По-моему, спасение не радует мага.

— Как ты спустился?

— Повернул его, как в сказках советуют.

— Мог бы сразу повернуть.

Недовольство человека, уцелевшего благодаря такому везенью, необъяснимо.

— Не сразу додумался, — смутился он.

Теперь ясно, как он выжил. Кольцо меня не интересует, а вот встрече с ним рад.

— Почему ты остался там, понимая, что можешь оказаться за Гранью?

— До сих пор везло, — беспечно заявил маг и серьёзно добавил: — Конечно, нельзя думать, будто бы постоянно будет везти, но… кстати, ты куда собрался?

— По делам. Когда вернусь, сказать точно не могу.

— Удачи в делах. И спасибо за помощь.

Продолжаю путь. Мне ещё сильнее, чем прежде хочется вернуться, но я не вернусь.

К вечеру пятого дня завершил приготовления, улёгся на сухую землю и уснул.

Зимний вечер. Ветер. Голая равнина. Нет ни дороги, ни каких-либо следов жилья. Я попал в это место по собственной воле. Сам не знаю, что я здесь искал. Нет сил куда-либо идти. Стою и смотрю вдаль. Как будто ожидаю кого-то.

Замечаю какую-то точку, приближающуюся ко мне. Падаю, прежде чем успеваю разглядеть, что это. Холод сковывает меня, лишает возможности двигаться. Мои мучения не обрываются. А так хочется навеки избавиться от них и от памяти.

Надо мной склонилась Алина в алом платье. Она коснулась моей руки, словно вложила в неё какую-то искорку и исчезла. Благодаря искорке я смог подняться. Стал искать глазами мою любимую. Она уже была далеко, будто растворилась в снегах и унесла с собою тепло и жизнь.

Неожиданно снег из-под моих ног взметнулся вверх, взлетел и устремился за ней, заслоняя алое пятнышко, выделявшееся в белой пустыне. Мне было безразлично, что с ней станет. Я решил остаться здесь.

А потом, следуя какому-то пробудившемуся чувству, побежал за улетающим снежным облаком. Внутренний голос подсказывал: ей сейчас жизненно необходима моя помощь, моя поддержка.

Когда снег заслонил красное пятно от меня, впереди что-то случилось.

Я проснулся ночью, в поту, со знанием о каком-то событии, произошедшем в покинутом мною доме. Потянулся за флягой, чтобы сделать хоть один глоток отвара. Мои пальцы так дрожали, что фляга выпала из моих рук и отвар расплескался по земле и одежде.

Завтра обязательно наступит, но будет ли для меня послезавтра? Скорее всего, моя месть будет причиной моего раннего ухода за Грань. Я согласился с этим, согласился покинуть ту, которую люблю, но сейчас мне хочется вновь увидеть её лицо, глаза, убедиться, что с ней не приключилось какой-то беды. Пожалуй, воспользуюсь заклинанием и загляну к ней комнату. Проверю, спит ли девушка, и попробую заснуть сам.

Комната Алины была ярко освещена магическим огнём. Роман прислонился к косяку, Эндарс стоял посреди комнаты. Они переругивались. Девушки в комнате не было. Осмотрев весь дом, не нашёл её. И испугался. Куда она могла исчезнуть ночью? Вновь стал вглядываться в её комнату, добавил заклинание, чтобы услышать слова мага и брата моей любимой.

Сон, пробуждение замедлили мои мысли, не дали понять, из-за чего они ругались. Оборвать заклинание просто. Они сами разберутся, а я дождусь рассвета и отправлюсь в Эльфийский лес. Но бессовестно бросать ту, которая мне дорога, думая лишь о мести, уходить из жизни тогда, когда Алина может нуждаться в моей помощи. Да и глупо прощаться с жизнью, не успев толком пожить. Я влюбился и хочу быть с любимой и жить для неё.

Ненависть стала моим тюремщиком. Битва с ней обессилила меня. Лёжа на спине, смотрю в небо как будто ищу там спасительный ответ. Я не хочу расставаться с этим миром, с возникшим во мне тёплым чувством.

«А почему и кому я хочу мстить? Почему я хочу уйти за Грань?» — неожиданно задал вопрос самому себе. — «Рано или поздно это совершится и помимо моей воли. Зачем приближать свой конец? Получается, я отступил от своего замысла. Нет, я нашёл лучшее продолжение своей жизни. Я испугался? Струсил? Нет, для жизни тоже понадобится немало мужества».

Быстро собрал вещи и отправился в Дубовый город выяснять, куда пропала Алина. Меня беспокоило её исчезновение.