"Макар Трофимович Последович. С тобою рядом (Повесть про войну)" - читать интересную книгу автора

появления в этих местах Корницкого Василь Каравай послал Мишку во главе
группы разведчиков под Барановичи. Во время остановки в одном из хуторов
знакомые колхозники-подпольщики сообщили, что их хочет повидать один из
приписников. Их тут проживает двое. Они убежали из эшелона, в котором
гитлеровцы везли на запад военнопленных из бобруйского концлагеря.
Окровавленные и замученные, еле живые добрались до ближайшей деревни.
Оттуда их сразу же переправили на санях подальше от железной дороги,
пристроили в глухом хуторе, где жили только муж с женой. Фамилия старика
была Боешко, до войны он работал слесарем в Минском паровозном депо. После
того как Минск захватили оккупанты, Боешко отказался идти к ним работать.
Его арестовали почти в один день с Мишкой Голубовичем и сильно избили.
Боешко наконец согласился вернуться в депо, чтоб только выбраться из-за
железных решеток. Через два дня он оказался вместе с женой в родных местах
и поселился на хуторе бывшего осадника. С того времени Боешков хутор
превратился в переправочный пункт и людей и необходимых материалов для
партизан. У Боешки военнопленные немного подлечились, поправились от
лагерной голодовки и начали кое-что делать по-хозяйству. Одного из них,
здоровяка с широким лицом и подвижными серыми глазами, звали Семеном
Рокошем. Рокош сказал, что до призыва в армию он работал трактористом в
одной МТС Костромской области. На хуторе он неожиданно проявил способности
к сапожному ремеслу. Люди понесли ему на ремонт старые разлезшиеся
башмаки, прохудившиеся сапоги и валенки. Пока сапожник сучил и пропитывал
варом дратву или подбивал подметки, заказчик покуривал и сообщал последние
деревенские новости или рассказывал о событиях в Барановичах или в Минске.
Рокоша, казалось, мало интересовало, сколько вчера прошло немецких
эшелонов на восток и сколько возвращалось в Германию, как про это
рассказывал хозяину знакомый железнодорожник, которого гитлеровцы
принудили работать на станции водоливом. Когда хозяин не верил, например,
что за день прошло на запад шесть эшелонов с ранеными фрицами, заказчик
Рокоша краснел от возбуждения.
- Что, думаешь, может, неправду говорю? Спроси у Герасима. Он видел и
может сказать то же самое. Достоверно шесть эшелонов. Пассажирских-то
вагонов, видать, уже не хватает, так товарняк приспособили. И вшей
наплодили на себе немало, покуда под Москву перлись. Хорошо наши их
встретили около столицы! А ты слышал, сколько вагонов разбито в Котлине,
когда партизаны спустили под откос состав? От пятнадцати вагонов одни
покореженные каркасы остались! Только убитых вывезли они шестьдесят
человек. А раненых - так и считать не пересчитаешь.. Три дня поезда не
могли пройти ни туда и ни сюда, покуда очищали от завалов пути... Только
ты, брат, об этом никому не говори. За такие речи немцы сразу намылят мне
веревку... Теперь начальство в Барановичах такое ж аккуратное, как и в
Минске. Главный барановический шеф - наместник самого гаулейтера Кубэ.
Рокош будто и не слыхал, что рассказывал болтливый железнодорожник.
Время от времени утром, когда Толоконцев собирался вместе с хозяином ехать
в лес за дровами, сапожник подходил к одетому в старенький полушубок
доктору и говорил ему потихоньку:
- Вы, Яков Петрович, заверните там к леснику. Шепните ему, что вчера
на восток прошло четыре эшелона с танками. А в Осове поставлен немецкий
гарнизон. Сто двадцать человек, шесть тяжелых пулеметов.
Доктор часто с сожалением поглядывал на Рокоша: