"Макар Трофимович Последович. С тобою рядом (Повесть про войну)" - читать интересную книгу автора

Маяковского. В общем, все правильно. И я со всем, так сказать, согласен.
Только у меня есть одно предложение: давайте попросим белорусских поэтов
написать хорошую песню на мотив "Кирпичиков" и напечатать ее с нотами в
газете "Красная смена". Я, так сказать, кончил.
Быстрая, словно пулеметная очередь, речь оратора в первую минуту
привела всех в замешательство. Потом на весь зал раздался хохот,
послышался свист, ядовитые выкрики: "Соглашатель!", "Безыдейное трепло!",
"Почему ничего не сказал про мещанку Лазаревскую?"
По многим выкрикам Полина поняла, что это только начало, что, может,
лучше было бы встать и сразу признать свою ошибку. У нас радуются и верят,
если человек признает свою ошибку и обещает исправиться. Только неразумные
либо упрямые люди отваживаются пререкаться с коллективом. Но это
приблизительно то же самое, что плыть против сильного ветра: неминуемо
захлебнешься. Полина, однако, знала и другое: многим девчатам и хлопцам
очень нравились ее красивые лодочки и жакет. На эти вещи она потратила с
таким трудом собранные деньги. И может быть, если б не это злосчастное
молчановское стихотворение, никто б на нее не накинулся. Во всем виновато
стихотворение "Свидание". В редакцию полетели то гневные без меры, то
радостно-признательные письма читателей. "Комсомольская правда" напечатала
в порядке дискуссии как одни, так и другие... Полине больше приходились по
душе письма, которые защищали автора "Свидания"...
Собрание продолжалось. Один из студентов с пафосом прочитал от начала
до конца стихотворение Владимира Маяковского и тут же стал сомневаться,
можно ли теперь доверять Лазаревской сбор мопровских членских взносов.
Дело помощи героическим узникам капитала нельзя доверять человеку, который
утратил свое пролетарское обличье. И не надо просить белорусских поэтов,
чтоб они написали еще одни мещанские "Кирпичики". Надо просить Янку Купалу
и Якуба Коласа создать новые стихотворения про комсомольскую революционную
бдительность, про молодые коммуны...
- Товарищи, - словно сквозь сон услышала Лазаревская голос
председателя собрания. - Уже второй час ночи, а еще не выступила и
половина товарищей, которые записались в прениях. Есть предложение
продолжить собрание завтра.
...На следующий день Корницкий сидел на том же месте, в президиуме, и
уже с некоторым любопытством следил за собранием.
До этого собрания его как-то не интересовали. Может быть, потому, что
жизнь его до комвуза была всегда заполнена если не боями, так подготовкой
к ним. Нигде подолгу он не задерживался со своими партизанами. Главное -
революция, освобождение угнетенных из-под ига эксплуататоров. Он, Антон
Корницкий, солдат, который должен всегда считать себя мобилизованным, чтоб
по первому сигналу ринуться в атаку. Поэтому даже в комвузе Корницкий
ходил в армейской защитной форме. Каждая пуговица была на своем месте,
сапоги начищены до блеска. Еще на фронте и в партизанах Корницкий заметил,
что опрятные, подтянутые люди более дисциплинированны, больше готовы к
выполнению самого трудного боевого поручения.
Теперь он поглядывал время от времени на Полину Лазаревскую и думал,
что, может быть, Осокин правильно говорил: "Разве только одни буржуи
должны хорошо одеваться? А рабочий человек будет всегда ходить в
лохмотьях?" Эти осокинские слова не выходили у него из головы, когда он
слушал суровую речь Бляхмана и взволнованные выступления других студентов.