"Дана Посадская. Леди Рут (Рассказы)" - читать интересную книгу автора

Она запрокинула голову. В небе светила полная луна - словно отражение
ее лица в черном небесном зеркале. Прекрасного лица леди Рут...
Все было кончено. И каждый получил свое. Крестьяне - сожженную ведьму,
Марсель - смерть, а она - свободу...
Через несколько коротких стремительных мгновений черная тень, петляя,
понеслась по лесу в сторону деревни.
Луна отражалась в ее глазах холодными осколками.
Леди Рут была голодна.

ТРУС

В дверь поскребли, прошуршали, поцарапали. Все, что угодно, но не
постучали. Он резко распахнул ее, готовый ко всему.
На пороге стояла древняя старуха - местная знахарка. Груда костей и
желтой обвисшей плоти под черным траурным крепом.
- Зло... Чую зло в этом доме... - заныла она, раскачивая перед его
носом искореженным пальцем, густо наперченным бородавками.
Он с треском захлопнул дверь и вернулся в гостиную по неверной реке
красной ковровой дорожки. Воспаленные злобой лица каких-то людей... нет,
скорее троллей из кошмарного сна, - маячили в мутном стекле окна. Задыхаясь
от ярости, готовый свернуть эти гусиные шеи - все до единой, - он запер
неловкими пальцами ставни. В углу, где неподвижно сидела мать, раздался не
то вздох, не то смешок. Гостиная тут же погрузилась в полумрак - как будто
он отворил тайные шлюзы, и в каждую щель хлынула с самого дна океана
чернильная вода, пахнущая тленом и гнилыми рыбами.
В темноте все предметы казались живыми и весьма зловещими фигурами в
траурных нарядах - вроде той зловонной старухи с бородавками. Только мать,
белокурая, с белой холодной кожей, выделялась на черном фоне. Светящаяся
мраморная статуя в старинном мавзолее, куда уже много веков не проникает
солнечный свет...
Было тихо. Тусклые блики от огня в камине, словно алые сороконожки,
скользили по стенам и мебели, затянутой пыльными чехлами.
Вдалеке прозвучал почти неразличимый волчий вой. Там, где деревья
увязают в болоте, как мухи в паутине, в густо-зеленой мертвой воде плавают
вялые красные цветы с обезображенными длинными стеблями. И стекает в болото
пузырящаяся желтая слюна, окрашенная кровью...
Они не могут, не могут думать, что это Сабрина...
Наверное, он произнес это вслух. Потому что мать равнодушно ответила:
- Это вполне естественно. Что еще они могут думать? Нас никогда не
любили. Наш дом - самый богатый в округе, а такое всегда вызывает зависть. И
к тому же твоя жена чужая, издалека. Люди никогда не любили чужаков... и
волков.
- Перестань! Не надо! - взмолился он. Этот холодный, размеренный голос
выводил его из себя. Он тут же возвращался на двадцать лет назад, когда он,
трехлетний мальчик с потными ладошками и грязными ушами на негнущихся тонких
ногах стоял перед нею - матерью, юной королевой в белом меховом боа. И
покрывался гусиной кожей от ее пронзительного взгляда и плавной,
безразличной речи...
Он до боли зажмурил глаза, силясь отогнать мучительный образ, но тут же
пришел другой, нестерпимый, как свежая рана: Сабрина, его Сабрина, бегущая