"Дик Портер. Преданное сердце " - читать интересную книгу автора

Таким мне запомнился Берлин. Потом, по прошествии времени, я часто
задавал себе вопрос, почему я тогда был так уверен, что и дальше все будет
идти как надо. Наивные мысли!

Впрочем, та полоса везения, благодаря которой я оказался в Берлине,
началась еще тремя годами ранее. До последнего курса в университете я отнюдь
не считал, что все в моей жизни так уж прекрасно. И нельзя сказать, что меня
одолевали жалобы или что я проклинал судьбу, - просто было чувство какой-то
неприспособленности, ощущение того, что я и не свой, и не чужой. Я ни разу
не был капитаном команды, мои товарищи никогда не заходили ко мне, если
можно было зайти к кому-нибудь еще, слушали меня без особой охоты, шуткам
моим мало смеялись. Непонятно, в чем тут было дело. Спортсменом я считался
неплохим, поладить со мной тоже было нетрудно, да и говорил я, как мне
казалось, примерно то же, что и остальные. Может, я был им чужим, сам того
не зная? Не думаю: если человека считают чужим, его избегают, и тогда,
получив свободу для выражения своего таланта, он неожиданно берет верх над
другими людьми. Так было со многими поэтами и художниками, с целой школой
европейских комических актеров. Я очень хотел попасть в их число, но, увы,
это было мне не по плечу: всегда и во всем я оказывался где-то на задворках.

Это получалось само собой. Я вырос в Нашвилле, но не где-нибудь в Белл
Мид, а на Эстес-авеню, то есть на задворках. Отец мой был довольно-таки
преуспевающим адвокатом, но крупные дела попадались ему нечасто, возможно,
потому, что он больше интересовался историей нашего края, чем своей
профессией. Нашвилл Эндрю Джексона, Нашвилл, когда он был крепостью во время
Гражданской войны, Нашвилл периода реконструкции - вот что по-настоящему
увлекало отца. Когда-то я думал, что он знает про Нашвилл больше всех, но
потом понял, что занимался он всем этим по-любительски - и в истории, и в
юриспруденции его место было на задворках. Мать моя была такой же, как отец.
Для нее в жизни существовали лишь две вещи: заседания в клубе и составление
генеалогического древа нашего семейства. Если мне не изменяет память, высшим
достижением в ее клубной карьере было избрание на пост секретаря, а самыми
выдающимися предками, которых ей удалось откопать, оказались судья из
Вирджинии и адвокат из Глазго. Родители были членами респектабельного клуба
"Бел Мид кантри клаб", но всякий раз, когда мы там бывали, меня не оставляло
чувство, что мы - незваные гости. Мы подходили к чужим столикам, чтобы
побеседовать с другими, к нашему же столику не подходил никто. В семье был
еще один ребенок - моя сестра Мэдлин, появившаяся на свет задолго до моего
рождения. Когда-то давно она подавала надежды как пианистка, но потом вышла
замуж за одного физика, переехала в Оук-Ридж, забросила музыку и занялась
детьми и огородом.

В старших классах школы я был запасным защитником в нашей футбольной
команде. Но вышло так, что основной защитник, которого я должен был при
случае заменить, входил в сборную города и за весь сезон отсутствовал на
поле лишь десять минут, когда неудачно столкнулся с кем-то из игроков в
одном матче. Еще как-то весной мне удалось стать пятнадцатым номером в
школьной команде по теннису, но это был мой предел. Когда я кончал школу,
наш директор решил организовать почетное общество выпускников.