"Б.Ф.Поршнев. Борьба за троглодитов (Журнал "Простор", 1968, 4-7)" - читать интересную книгу автора

Несколько лучше напечатанный в одной английской газете за 1905 год
расказ путешественика Найта: возвращаясь из Тибета, он отстал от каравана.
"Внезапно я услыщал легкий шум. Обернувшись, я заметил в двадцати шагах от
себя страшное существо, нечто вроде человека, почти голое, хотя сжтоял
ноябрь и было очень холодно. У него была желтая кожа, покрытая шерстью, на
голове - густые спутанные волосы; он имел длинные руки и громадные ступни".
Но и этот наблюдатель немногим любознательнее предыдущих: когда он рассказал
о встрече английским офицерам на границе, у него создалось впечатление, что
те нашли ее вполне обыкновеной, и его интерес поблек.
Выше упомянуто, что первым научным наблюдением в Гималаях мы обязаны
английскому натуралисту Генри Элуису в 1906 году. Он не встретил понимания в
академической среде, но бился с нею еще в 1915 году, когда докладывал на
заседании Зоологического общества в Лондоне сообщение лесничего из Сиккима
об обитании в высоких горах неизвестной науке крупной человекообразной
обезьяны. Вот, кстати, появляется и второй из берегов, между которыми
надолго укладываются все нехитрые догадки западных толкователей загадки:
либо медведь, либо крупная обезьяна.
Приметим, что этот ранний пучок сведений европейских путешественников
почти полностью относится к Тибету. О Непале, о шерпах еще и слова нет.
Снежный человек появился не как принадлежность Гималаев.
Следующий цикл, вместе с самым выкрикнутым на весь мир термином
"отвратительный снежный человек", начинается с 1921 года. Он был прерван
второй мировой войной.
Экспедиции в Гималай - частью топографические, но в особенности
альпинистские - с возрастающим любопытством накапливали наблюдения следов и
комментарии туземных носильщиков.
Из прямых европейских наблюдателей самого этого живого существа
упоминают только ставшего притчей во языцех итальянца Томбаци. В 1925 году
на южных склонах Канченджанги в Сиккиме он рассматривал внизу долины
выкапывавшую корни темную фигуру без одежды, затем осматривал и измерял
следы, затем отказался верить небылицам и сказкам носильщиков и успокоил
свою цивилизованную совесть словами: "Я просто не в состоянии высказать
какое-либо определенное мнение по этому поводу..." Какое везение и какое
бездумие! Бездумие блюли как переходящий кубок.
Наблюдений следов до войны накопилось уже много. Их фотографировали,
зарисовывали, измеряли. Фотографии, снятые Смитом в 1937 году и опознанные
жителями гор - шерпами как следы дикого человека, а ни в коем случае не
медведя или снежного барса, поступили на экспертизу в Лондон. Кабинетные
зоологи приписали их медведю. Между тем, судя по схематическим рисункам, на
каждом отпечатке следа первый палец значительно крупнее других. Наши анатомы
и зоологи-следопыти объяснили: у медведя, к какому бы виду он ни
принадлежал, нет, и по биологическому происхождению не может быть резкого
отличия толщины первого пальца от следующих. При учете этого признака нельзя
спутать след человека с медвежьим; у человека, а по условиям биологической
эволюции и у его прямоходящих предков, первый палец намного более массивен,
чем второй и следующие. только не зная этой простой вещи, можно было долго
фыркать, что снежный человек это, видите ли, медведь. Даже подрос- ток,
живущий в лесах или горах, к какому бы племени он ни принадлежал, не назовет
след с более толстым первым пальцем медвежьим. И все же именно следы на
снегу выдали и предали нашего реликтового (т.е. пережившего свое время,