"Наталья Порошина. Василиса Прекрасная " - читать интересную книгу автора

был нюх. - Послушай, Васька, если тебе вскружил голову один тот факт, что
тебя проводил до дома классный мужик, то ты спятила! Да ты посмотри на себя!
Скажи спасибо, что Виталик за тобой бегает!
- Знаешь что? - Василиса выпрямилась. - Сама вари себе кофе. - И с
высоко поднятой головой, так и оставаясь полуобутой, она скрылась за дверью.
Не столько озадаченная, сколько обеспокоенная, Марина в долгом и
недобром размышлении смотрела на дверь. Последнее время ей все труднее
удавалось удерживать подругу в навязанной ей роли. Несмотря на внешнее
самоотречение, она была, безусловно, неординарной и сильной личностью. И
искушенная Марина отлично это понимала. Тем более ей было интересно держать
Василису на поводке. И вот на тебе! Увидев вчера свою подругу в столь жалком
виде, она и подумать не могла, что ею заинтересуется Игорь. А он явно не
остался равнодушен к ее неброской и такой настоящей красоте.
"Хорошо, хоть Васька об этом не догадывается", - усмехнулась про себя
Марина. Уж слишком рассеян он был, когда вернулся, слишком нежно улыбался в
пустоту каким-то только ему видимым образам. Все симптомы налицо.
Марина зло пихнула безвинный стул. Они оба ускользают от нее. Это
очевидно. Причем ускользают в одном направлении. Но ничего. Это только
начало болезни. Если опухоль удалить вовремя и полностью, то болезнь не
окажется смертельной. А у кого, как не у нее, хирургически опытные и
безжалостные пальчики.
И, недобро улыбаясь, Марина взялась за телефон.

3

Василиса бесцельно бродила по городу. Ощущение новой жизни зарождалось
в ее душе. Умытые ночным дождем улицы улыбались ей. "Я все могу", - говорила
она себе и почти верила в это. Смогла же порвать с мерзким прошлым, которое
так долго довлело над ней. Прикосновения Игоря были прекрасны, и каждая
клеточка ее тела отзывалась на них. Вспомнив его руки, Вася резко
остановилась, в животе что-то ухнуло, ноги отказались идти дальше.
- Бывает же такое, - сообщила она проходившей мимо старушке, которая
испуганно шарахнулась от нее.
Василиса решила посидеть где-нибудь на лавочке. Устроившись в мягкой
тени большого дерева, она ласково смотрела на детей, деловито играющих в
песочнице; на опрятных старичков, безобидных и трогательных; на собак,
поглощенных своей, недоступной людям, жизнью. Особенно приятно было
наблюдать за целующимися парочками. Вася почти покровительствовала им. Она
любила весь мир. Здесь, в скверике в самом центре Москвы, было легко и
беззаботно. Будням с их вечными проблемами, безденежьем, руганью и тщетой
путь в этот оазис покоя был закрыт. Во всяком случае, так чувствовала сейчас
Василиса, и даже призраки ее нелегкого прошлого становились здесь
окончательно бесплотными и далекими. Старое кино, всплывшее отрывочными
кадрами в памяти, трогает порой больше, чем неприятные, въевшиеся, казалось,
навек в душу воспоминания - в такие вот минуты покоя и счастья.
А бежать Василисе было от чего. Родилась она в небольшом подмосковном
городке, где до семнадцати лет жила с тихой матерью и ненавистным отчимом.
Отца своего она не знала, и мужем для ее матери он никогда не был. Мама ее,
Анастасия Ивановна, когда-то красавица, была добра той добротой, которая
иногда перерастает в абсолютную покорность. Покорность, замешанную на