"Александр Поповский. Во имя человека" - читать интересную книгу автора

не страдает, не молит о помощи и не оставляет сиротами детей.
- Вы могли, наконец, - не успокаивались родные, - прибегнуть к
спинномозговой анестезии.
Знали бы люди, сколько несчастий порождает прокол спинномозгового
канала! История повествует о тяжелых параличах и расстройствах тотчас после
операции и много времени спустя.
Жизнь Вишневского наполнилась тревогой. Он стал мрачным и молчаливым,
ни жене, ни друзьям ничего не рассказывал. Сядет за стол и, подперев голову
рукой, долго сидит так или уйдет на охоту и неизменно вернется с пустыми
руками. Скорбный и мрачный, он больше не пел, не бывал у знакомых и на
концертах. В кабинете не стало прежнего порядка. Препараты и кости, книги и
рисунки по анатомии валялись повсюду. Ученый стал невнимательным, до
смешного рассеянным. Неизменно аккуратный во всем, что относилось к его
костюму и внешности, он и в этом себе изменил.
Являясь утром в больницу, хирург испытующе разглядывал лица
сотрудников, стараясь прочесть в них ответ на томившие его опасения.
"Что с больными? - спрашивал его взволнованный взор. - Не было ли шока,
все ли благополучно?"
"Я знаю одного лишь тирана, - мог бы сказать Вишневский, - это тихий
голос моей собственной совести".
"Мы избавляем больного от одного страдания, - пришел к заключению
ученый, - но отравленные люди становятся жертвой враждебной силы,
заключенной в наркозе. Недопустимо, чтобы жизнь человека продолжала зависеть
от случая".


Местное обезболивание

Кто мог подумать, что мечта человечества победить боль так удивительно
осуществится! Тысячелетиями искали люди средства ослабить муки больного на
операционном столе. Они верили, что инструменты, покрытые жиром, выкованные
из золота или серебра, облегчают страдания; хирурги приписывали крокодильему
салу, высушенному в порошок, благодетельные свойства анестезии, видели в
листьях кустарника кока, растущего в Перу и Боливии, "божественный дар
насыщать голодных, придавать силы усталым, избавлять несчастных от болей".
Чтобы сделать больного нечувствительным к ножу, его опьяняли вином, пускали
ему кровь до глубокого обморока, затягивали на шее петлю до потери сознания.
Потоки крови и могильные холмы вели человечество к современной анестезии.
Изверившаяся медицина устами хирурга Вельпо заявила: "Боль и нож -
неотделимые друг от друга понятия. Больной и хирург должны с этим
свыкнуться. Было бы химерой думать о чем-либо ином".
Хирурги решительно восставали против всякой системы обезболивания,
настаивая на своем праве оперировать больных, находящихся в полном сознании.
"Боль, - утверждали они, - могучий союзник врача. Она подсказывает
правильное поведение больному в момент операции: сдерживает беспокойных,
вынуждая их беречь свои силы, ограничивает упрямых требованиями больного
организма. Боль - жестокий и полезный закон, она будит в человеке
нравственные начала. В воспоминаниях о собственной боли, физической или
душевной, лежат корни сострадания и любви к человечеству..."
Даже знаменитый Пирогов, впервые применивший на фронте наркоз, писал: