"Александр Поповский. Во имя человека" - читать интересную книгу автора

минуты. Но что случилось с хирургом? Он, бледный, прислонился к стене и не
сводит с больного глаз. Что с ним? Впервые ли ему видеть подобное? Сколько
раз после бурной картины безумия больные счастливо покидали больницу, унося
в своем сердце чувство признательности к врачу. Да и в самом усыплении как
будто все было обычно. Хлороформ следовал своим нормальным путем. Вначале он
проник в полушария мозга. Начались бред и галлюцинации. Поток жалоб и просьб
сменился болтовней, лишенной связи и смысла, пока не замерла деятельности
головного мозга и наступил сон. Вслед за этим хлороформ стал выключать
спинной мозг. Чувствительность падала, слабело осязание кожи. Дошел черед до
двигательных нервов, и мышцы, естественно, пришли в возбуждение. Больной
сопротивлялся, разбрасывал руки и ноги, стискивал зубы и вскакивал со
стола... Ничего необычного, все закономерно.
Что же все-таки взволновало так хирурга? Почему он приступает к
операции словно против собственной воли?
У Вишневского были основания для тревоги. Он так не хотел оперировать
сейчас. Его заставили взяться за нож, измучили просьбами и мольбой.
- Ну что значит для вас эта пустячная операция? - упрашивали его
родственники больного. - Ведь вы лучший хирург в нашем городе. Вы не должны
нам отказывать в помощи...
В последнее время он стал опасаться наркоза, пропускать дни приема в
клинике, чтоб не назначать операции.
В течение нескольких дней его словно преследуют несчастья: в клинике
погибли три человека. Они умирали после операции, когда болезнь, приведшая
их к нему, почти миновала. Это были здоровые люди, они долго могли бы еще
жить. Какое несчастье явиться к врачу с ничтожным расстройством и найти
вместо помощи смерть!
Как было хирургу не утратить душевного покоя! К нему привели знакомую
женщину - друга семьи. У нее непроходимость желчного протока. Он проделал
сложную операцию в двадцать пять минут: вставил трубочку в проток, чтобы
желчь, которая доныне пропитывала ткани, направлялась в кишечник, по
назначению. Все сделано превосходно, у больной прекрасное сердце, она будет
жить. Проходит несколько дней - и женщина в муках погибает. Ее убило
посленаркозное осложнение. Воспаленная печень под действием добавочного
яда - наркоза - оказалась не в силах служить организму. В этом не было
ничего неожиданного: каждый раз, когда хирургу предстоит операция под
хлороформом, встает тревожный вопрос: выдержит ли испытание печень больного?
Вот и сейчас перед ним обычный аппендицит. Ничего, казалось бы, сложного. А
кто знает - как откликнется организм на внедрение в него хлороформа?
Операция окончена, хирург-виртуоз в семь минут удалил воспаленный
аппендикс. Дальнейшее обычно и стандартно: уход и лекарство давно
предусмотрены, ничего тут убавить и прибавить нельзя.
И снова "дальнейшее" пошло по роковому пути: молодой человек умер на
десятые сутки. Наркозное осложнение погубило его.
- Зачем вы брались его оперировать, - упрекали хирурга родные
умершего, - если не были уверены, что он останется жив? Ведь он верил в вас.
Что мог им ответить Вишневский? Рассказать, что в Англии недавно была
эпидемия смертей от хлороформа? Привести им свидетельства хирургов всех
стран, что наркоз порождает расстройства и приносит нередко гибель больному?
Сослаться на диаграммы, в которых мировая статистика узаконила процент
смертей от наркоза? Но кого утешат эти кривые и цифры? На диаграммах никто