"Александр Поповский. Во имя человека" - читать интересную книгу автора

- Анестезия Вишневского удается только ему, - не без иронии замечали
другие, - наши больные стонут под новокаином.
- Нельзя безбожно растягивать операционный процесс, - твердили
теоретики хирургии, - бесконечная смена ножа и новокаина требует слишком
много времени и сил.
- Судьба дала нам скальпель в руки, - страстно возражал им
Вишневский, - не для того, чтобы мы им красиво и быстро управлялись, а чтобы
с его помощью выручать людей из беды. Если бы больные, которые погибли у
меня от наркоза, каким-нибудь чудом снова явились, я согласился бы дни и
ночи их оперировать, только бы они не умирали.
Ползучий инфильтрат успеха не имел. То, что Вишневский предлагал,
многим казалось слишком несложным, чтобы в этом увидеть серьезное открытие.
Научные успехи покоятся на пирамидах прочитанных книг, в дебрях загадочных
формул. Нельзя легковерно отворачиваться от прошлого во имя новых,
сомнительных истин. Врачи скорее соглашались заблуждаться с Галеном и
Авиценной, чем делить славу со своим современником.
Прошли годы, и факты подтвердили достоинства местной анестезии.
Противники умолкли. Сдался и тот, который предпочитал "оперировать на сухом
месте", - незадолго до своей смерти бывший лейб-медик Федоров оперировал уже
под новокаином, по некогда им отвергнутому методу Вишневского.

* * *

Есть люди, являющиеся на свет как бы с готовыми склонностями и
законченным характером. Время усовершенствует отдельные черты, но совершенно
бессильно их переделать. Некогда аккуратный и усидчивый студент, методичный
и настойчивый прозектор, Вишневский продолжал оставаться таким же.
По-прежнему исправно сидел на нем костюм и сверкала белизной разглаженная
рубашка.
- Хирург, - учил он студентов, - должен быть приятен больным, которые
вверяют ему свою жизнь.
Чтобы выглядеть здоровым и свежим, рассказывает им ученый свой секрет,
надо заниматься охотой. Пусть с него берут пример: ружье и собака для него
неисчерпаемый источник сил и вдохновения.
Когда студенты впервые увидели профессора за операцией, их глубоко
поразила методическая аккуратность его. Каждое движение выражало
уверенность, непоколебимый покой. Он не волновался, исподволь приближаясь к
цели. Пока ассистент не зажал кровоточащий сосуд, хирург не спешил пускать
дальше нож. Как опытный полководец, он одинаково заботился о тыле и фронте,
щадил не только страдающий орган, но и подступы к нему.
- Помните, всякая операция есть травма, - твердил он студентам, - тем
более обширная, чем грубее вы ее произвели. Одно и то же вмешательство может
у разных хирургов иметь различный исход. Пощаженный организм на ваши заботы
ответит вам выздоровлением.
Все восхищало студентов в этом хирурге. У операционного стола он
держался прямо, не нагибаясь низко к ране, не заслоняя собой операционное
поле. Безупречными движениями слой за слоем рассекал он ткани. Можно было не
сомневаться, что сосуды, случайно уклонившиеся от нормального пути, не
попадут под нож. Он не повредит бедренной вены при грыжесечении и не прольет
лишней капли человеческой крови.