"Александр Поповский. Пути, которые мы избираем" - читать интересную книгу автора

Константин умолк. Он опустил руку за борт лодки, и поверхность воды
зашевелилась, окрашиваясь синевой. Михаил приподнимается и сурово сдвигает
брови.
- Все? - спрашивает он.
- Как будто.
Константин с облегчением вздыхает и растягивается в лодке. Трудный урок
выполнен, можно и отдохнуть. Слово за другом.
- Изволь, критикуй.
Критиковать обязательно: и себя, и другого, и прочитанную книгу. На
этот счет у них твердое правило. Они недавно проштудировали "Книгу бытия" и
подвергли библию пристрастной критике.
- Начнем с главного, - почесывая затылок, говорит Михаил. - Не быть
тебе химиком, Костя, не способен ты науку понять, живые организмы тебя
сбивают...
При их бедных возможностях, когда, кроме спиртовки и дрянненькой колбы,
ничего больше нет, увлечение физиологией губительно.
- Возражаю, - решительно перебивает его Константин. Он сдал недавно
экзамен на аттестат зрелости и не потерпит беспочвенной критики. - В
учебнике черным по белому написано...
- Мало ли что написано! - машет рукой Михаил. - В библии сказано:
"Вначале бог сотворил небо и землю", а мы с тобой опровергаем.
Оскорбленный Костя теряет терпение - под сомнение поставлено его знание
предмета.
- Только, пожалуйста, без сравнений!
- А я и вовсе обойдусь, - меланхолически произносит Михаил. Он рад
случаю избавиться от неблагодарной задачи.
- Как угодно, Михаил Ильич, - с преувеличенной вежливостью говорит
Константин. - На науке свет клином не сошелся, поговорим о других делах.
У них нет других интересов, за это можно поручиться. Земляки и соседи,
они большие друзья, однако ни давнее соседство, ни любовь к озеру не связали
их так, как сблизила наука, страстный интерес к тайнам природы.
Началось с того, что молодой Константин проникся уважением к смышленому
солдату, вернувшемуся со службы с коробом всяческих сведений. Михаил, со
своей стороны, привязался к умному и начитанному соседу. Так они
подружились. Подписчики "Губернских ведомостей" и журнала "Вестник и
библиотека самообразования", друзья черпали знания из этих источников.
Книжка "Химик-любитель" безвестного автора и "История свечи" Фарадея убедили
их, что на свете нет ничего важнее химии. Они раздобыли кое-какой
"инвентарь" - колбы, спиртовку и градусник, вступили в дружбу с аптекарем,
хранителем прочих сокровищ, и объявили целью своей жизни изучение вещества.
Глухой монастырь у Чухломы - место ссылки монахов - стал "академией"
друзей. Здесь добывались учебники по химии и физике. Химик-монах, отец
Рафаил, открыл им доступ в свою лабораторию. На карманные деньги Константин
выписал из столицы "Основы химии" Менделеева. Книга трудна, непонятна,
далеко еще друзьям до нее, и все-таки они ее штудируют, усваивают новые идеи
ученого. Еще более строго утверждается правило: всегда сомневаться, всем
возражать, критиковать беспощадно каждую строку, всякое слово...
Безмерно велика сила ранних впечатлений молодости. Случайная встреча,
услышанная фраза, неожиданное пребывание в той или иной общественной среде
предопределяют нередко нашу судьбу. Зрелость и старость бессильны овладеть