"Виктор Поповичев. Транс" - читать интересную книгу автора

Прошедшая ночь утомила меня. Хотелось вздремнуть.
Милена посмотрела на меня и предложила:
- Падай, командор, - и скосила глаза на свое плечо.
Оно мне показалось очень уютным: моя голова послушно склонилась...
Вспомнилась служба в армии, солдатская каптерка, холостяцкая жизнь. Сколько
денег прошло сквозь мои руки, а счастья они так и не прибавили. Единственная
радость, которую всегда ощущал до кипения крови в жилах, до сладкого
головокружения, - это запахи деревьев и трав, цветов и кустарников без
примеси перегоревшего бензина и любых других, сопровождающих вторжение
человека в творение Господне. Я без всякого труда мог определить марку
одеколона, которым пользовалась Милка, - "Красный мак", его зеленоватый
запах всегда толкал меня в спину, как мой армейский старшина. Такая вот у
него была дурацкая привычка: подкрадется к задумавшемуся солдату и толкнет.
Причем сильно толкнет, до боли в позвоночнике, и скажет: "Не спи на посту".
Что-то мне совсем не хотелось спать. Может, потому, что вспомнил старшину?
Но от Милкиного плеча отлепляться не хотелось... Мой возраст хоть и с
некоторой натяжкой, по можно назвать юным: всего на девять лет старше Милки.
Мне захотелось глянуть в глаза своей спутнице.
- Выспался? - спросила она, шевеля пальцами, видимо, затекшей руки. -
Скоро приедем?
- Минут через десять нам выходить.
Приехав в Борино, мы довольно быстро отыскали нужную улицу и дом.
- А она сейчас в лесу живет, - сказал проходивши мимо старик в валенках
и в застиранной гимнастерке, видя, как мы стучим кулаками в ветхие доски
ворот. - Леснику новый дом построили, а в старом бабка Анна, как на даче...
Только она боле не ворожит.
- Как туда добраться? - спросил я, обрадовавшись: хорошо, что старуха
живет особняком от людей.
- Знать, с газеты... - Старик махнул рукой: - Прямо идите. Мимо
кладбища... И вправо. А там тропка выведет... Пишет, пишет, старая, жалобы.
Свихнулась, - проворчал старик, потеряв к нам интерес, и пошел по своим
стариковским делам.
У кладбища нас догнал на велосипеде рыжий пацан. Резко затормозил,
поднимая пыль.
- К бабе Ане? - спросил, повернув к нам конопатое лицо. - Говорят,
жалобу разбирать приехали. - Он, облокотившись на руль велосипеда, смотрел в
вырез Милкиной маечки.
- Сопли вытри. - Девушка усмехнулась, легонько шлепнув его по затылку
ладонью.
Мы сели в траву под кладбищенскими тополями, привалившись спинами друг
к другу. Велосипедист, вытирая лицо полой рубахи, устроился рядом.
- Не надо вам к ней ходить, - сказал он. - Злая... Беду накличете.
Помирать собралась. Сама себе могилу вырыла, гроб купила. Отец сказал, что с
собой может забрать, если осерчает...
- Ох и трепло же ты! - Милка захохотала.
- Дура, - обиделся рыжий. - Она тебя в поросенка превратит или килу
подвесит... Валька чокнутой родилась, до самой свадьбы, считай, куколок из
глины лепила и язык всем показывала. А то еще повернется задом, юбку задерет
и лыбится - такая была, пока к бабе Ане не сходила. Всего три раза и
была-то. Месяц дома пряталась. А как на улице показалась, все обалдели.