"Александр Попов. Благоwest, или Невероятное сумасшествие (Повесть)" - читать интересную книгу автора

всесторонним. Итак, вы прилетели из командировки и... - Следователь
многозначительно замолчал, с въедчивой пытливостью какого-то тайного
торжества прямо и твердо посмотрел в замершие, стекленеющие глаза
Цирюльникова.
- Поймал такси. Переночевал в моей городской квартире.
- Вот как. Один?
- Один.
- Ладно. Но все же любопытно: почему вы не поехали сюда, в поселок?
Ведь здесь, если не ошибаюсь, ваш настоящий дом - семья, жена, дети. Скажите
мне по секрету: может, у вас имеется любовница?
- Да вы что ко мне подкрадываетесь, как кот к сметане? - не в шутку
озлился Цирюльников, исподлобья поглядывая омертвевшими глазами на
следователя. "Какие мерзкие глаза", - в себе поежился Переломов. - Я что, на
самом деле похож на идиота: сам себя обворовал? Да задумайтесь вы наконец-то
- зачем?
Но в голове Александра Ивановича вдруг будто бы что-то, как
померещилось ему, хрустнуло и сломалось, и стала отстукивать странная мысль:
"А ведь и вправду: почему я сразу с самолета не поехал домой, а забрался в
городскую квартиру и завалился спать? Потом соскочил, как полоумный, и
понесся сюда".
Переломов подумал: "Здоровый ли он человек: то орет, как бешеный, то на
твоих глазах чуть не умирает?"
- Н-да, труднехонько вам возразить, Александр Иванович.
Неловко, томительно помолчали. В руке Цирюльникова, одрябше свесившейся
со спинки дивана, погасла сигарета, о которой, видимо, он напрочь забыл.
Переломов неуверенно возобновил опрос:
- Проникли в дом, Александр Иванович, через окно, но кто открыл его?
Или откинул щеколду заранее? Или, может, вор находился внутри?..
На вопросы следователя Цирюльников отвечал невнятно, невпопад и без
недавнего раздражения. Он показался Переломову человеком сломавшимся,
сраженным внезапной болезнью. "Богатый, а ведь, похоже, разнесчастный по
самую маковку", - душевно подумал немолодой следователь.
Потом Цирюльников бесцельно бродил по комнатам, ему часто звонили по
мобильному, он односложно отвечал или с досадой отключался. Еле поднимая
ноги, взобрался по лестнице в спальню к жене. Анастасия вспыхнула отчаянной
истерикой, швыряла в мужа вещами, царапала его и била кулаками. Морщась, он
спустился вниз. Погладил по голове плаксиво сжавшуюся дочь, потрепал по щеке
окостенело державшегося сына. "Боятся, - устало подумал он. - И что за бес
меня крутит? Словно бы не я живу, а - кто-то другой за меня во мне. В голове
- мешанина, белиберда: какие-то собаки вспоминаются, хруст льда под ногами,
стена, а через нее кто-то карабкается..." На Александра Ивановича
наваливалось, как текучая гора, сонливое настроение, да так стремительно и
ощутимо, что стали подламываться ноги. Направляясь в ванную, он чуть было не
упал. Фыркающе, с брызгами умылся холодной водой. Хотел было уже улечься в
постель в нижней спальне, но явился его компаньон и товарищ Савелий
Хлебников, того же возраста, что и хозяин дома, но моложавый, свежий, весь
подобранный.
- Звоню, звоню тебе, Саня! Услышишь мой голос - отключаешься. Надо
обсудить кучу производственных вопросов, а ты ведешь себя, как пацан,
извини. В чем дело? Ты выглядишь, будто на тебе пахали, но не мягкую