"Александр Попов. В дороге" - читать интересную книгу автора

часто грустно вздыхал. Капитан был в гражданском костюме, и Виктор, ничего
не подозревая, поделился с ним своей бедой:
- Братка мой, Мишка, из армии, змей, убежал, э-хе-хе... дезертировал. -
Капитан понял, что Виктору мучительно-неприятно было произнести это слово. -
Три дня молотил из-под Кидыма. Только тайгой, на дорогу боялся выходить,
поселки обходил. Ел что попало. Неделю назад нарисовался у нас, э-хе-хе.
Весь оборванный, босиком, худющий - просто скелет. "Ты чего?" - спрашиваю у
него. "Соскучился по вам, братишка, по Говоруше", - и заплакал, дурачок.
"Сбежал, что ли?" - "Ага. Не выдержал. Сильно домой тянуло". Эх, дурак!
Судить, поди, будут. Дисбат схлопочет. Эх-эх! А ведь я тоже убегал из армии,
но боялся - сам возвращался. Тянуло в Говорушу, страсть как тянуло. От тоски
все выворачивало внутрях...
- Выворачивало у вас! - недовольно сказал капитан Пономарев. -
Лень-матушка приласкала, вот и бежите. Трудов, испытаний боитесь.
Виктор, зачем-то прижмурившись, пристально посмотрел на капитана
Пономарева, почесал у себя за ухом и как-то буднично, не удивленно произнес:
- Из части вы. За Мишкой, э-хе-хе.
- За Мишкой, за Мишкой, - нахмурил брови капитан Пономарев.
Подлетали к небольшому поселку Говоруше. За иллюминатором широко
предстала большая с залысиной гора, которую венчала тонкая скала-палец.
- Стрела Бурхана - тофского бога, - сказал Виктор капитану. - Однажды
он разгневался на людей, что много соболя побили, пожадничали, да и пустил в
них свою гигантскую стрелу. - Виктор усмехнулся своим смуглым, обветренным
лицом: - Промазал старик - три километра до Говоруши не долетела стрела.
Теперь торчит, напоминает - не жадничай.
Капитан Пономарев думал, всматриваясь в тайгу и горы: "Экий
удивительный народ: я еду арестовывать его родного брата, а он хотя бы
чуточку обиделся на меня! Будто бы рад моему приезду. Наивная, святая
простота!"
Самолет обогнул залысину и упал в туман темного, широкого ущелья.
Пронеслись над крышами поселка и мячиком подскакивали по травянистому узкому
полю.
Моторы затихли, пассажиры выбрались на траву. Было холодновато, хотя
стоял август. Капитан разминал ноги, озирался, покачивал головой: медвежий
угол, глухомань! Взгляд сразу выхватил две скалистые горы, которые круто
уходили к небу, и они так велики, что на четверть закрывали собою небосвод.
Под обрывом по валунам и галечнику неслась река Говоруша, и казалось, что
она и впрямь говорила, очень быстро, спешно, неразборчиво. Река пенилась,
круговертилась на глубинках и вскоре пряталась за ближайшую сопку, словно -
отчего-то подумалось капитану Пономареву - обиделась, что люди не поняли ее
говора.
Аэропортом - или вокзалом - была большая бревенчатая изба с тремя
амбарами; в щелистом сарае мерно работал дизель. Холодно было так, что у
капитана замерзли руки и по телу прошел озноб. Но капитан восхищен и немного
растерян.
Его и Виктора встретила сестра дезертира Людмила - смуглая, с
узковатыми азиатскими глазами, но прямым носом. Ей около сорока лет, она
низкая, пухловатая. Капитан отметил, что брат и сестра мало схожи внешне -
Виктор худой, костистый, с длинной шеей. Но все же они очень похожи. "Чем
же? - хмуро всматривался капитан в обоих. - Наверное, вот этим добрым,