"Александр Попов. Хорошие деньги" - читать интересную книгу автора

- Не буду петь.
Ему сдавалось, что с ним поступают крайне несправедливо.
- Какой ты, оказывается, бука.
Василий молчал.
- Смотрите-ка, какой обидчивый! - засмеялась руководитель. - Ладно уж -
иди, гуляй.
В пятницу за Василием пришел отец. Рита Николаевна взяла его за локоть,
отвела в сторону и, значительно-осуждающе посматривая на Василия, долго
что-то говорила ему. Отец, прикусив губу, угрюмо слушал. На улице он сказал
сыну:
- Ты дрянной мальчишка.
Василию от великой обиды хотелось разреветься, но он сдержался и стал,
проявляя независимость, отставать от отца. В его сердце отчаянно-ненавистно
билось - почему им всем хочется обижать его?! Что он сделал скверного, что
воспитательница наябедничала на него?!
Два дня Василий пробыл дома, и с каким скрипом и непокорством в
понедельник он возвращался в детский сад. Ему хотелось чувствовать себя
свободным, вольным человеком, который может выбирать, ему хотелось, чтобы
рядом с ним всегда находились родные, любимые им люди - мать, отец и сестра.
Василию было тяжело и грустно в чужом, незнакомом обществе, хотелось
уединения, тишины, хотелось ложиться в постель со своей любимой игрушкой -
плюшевой собачкой, хотелось - когда дома никого не бывало - варить из сахара
петушков и с упоением их сосать, хотелось каждый вечер встречать маму,
прижиматься лицом к ее ногам.
Утром, когда мать спешно застегивала на Василии пальто, он угрюмо
буркнул:
- Не пойду в детсад.
- Что за выдумки, Вася?
- Не пойду, не пойду, не пойду! - закричал он, вырываясь из рук
матери. - Мне там плохо.
- Прекрати! - Мать хлопнула сына по голове. - И без тебя хватает в
жизни нервотрепки.
Василий не ожидал, что мать ударит его, раньше она никогда его не
наказывала. Больно было единственно потому, что самый родной, любимый
человек не захотел понять его и посочувствовать. Василий
непокорливо-медленно побрел за матерью; молчали всю дорогу.
На прощание мать обняла его и шепнула на ухо:
- Прости меня, маленький мой: твоей маме страшно тяжело.
Василий покачал головой, но взгляда на мать не поднял...
Окладников устало закрыл глаза с желтовато-синеватыми веками: почему он
сейчас вспоминает свое детство? Может, потому, что именно тогда выковалась
его душа? Себя, ребенка, ему почему-то хочется назвать волчонком, который,
сколько его не корми, все равно смотрит в лес. Дети играли, веселились, а он
отчего-то смотрел в окно или за ограждение. Смотрел на свободу! Василию
представлялось, что за окном или за ограждением протекает свободная, без
унижений и насилия жизнь.
Он уже тогда был человеком - правильнее, становился таковым, - который
что-то задумал. Нет, он еще ничего серьезного, с перспективой на всю жизнь
не задумал, это произойдет позже, но все детсадовское заставило, вынудило
его кое-что замыслить.