"Александр Попов. Хорошие деньги" - читать интересную книгу автора

загруженные глыбами голубовато-серой кимберлитовой руды, из которой добывают
алмазы. Иногда ветер начинал дуть сильнее, - у Василия мерзли руки, он
поеживался и содрогался. Направился в поселок разыскивать Николая Дунаева.
Внезапно с северо-востока ударила резкая мощная волна воздуха. Василий
оглянулся - на него стремительно надвигалась густая, расплывшаяся на полнеба
туча. Ярко-желтое солнце провалилось в бездну - на землю упала плотная
сизо-серая тень. Ветер хватал тонкие ветви пыльных лиственниц и трепал их в
разные стороны. В воздухе нарастал гул. Крупными хлопьями повалил сырой
снег, забивая глаза Василия. Он бежал по скользкой узкой тропе, рискуя
упасть. Ему было весело, он подпрыгивал:
- Здорово, отлично, черт побери! Сильнее, сильнее!
И Василию хотелось, чтобы и в его жизни всегда была буря, в которой он
чувствовал бы себя так же бодро, свежо и устремленно.
Ветер ослаб, снег пошел редко. Темно-лиловая туча уползала к югу, и
вскоре все затихло. Густо светило отшлифованно-золотистое северное солнце.
Обжигая глаза, блестели лужи. Над посветлевшей, сверкающей тайгой курилась
синеватая дымка. Пушистый, ослепительно-белый снег набухал влагой и оседал.
Потеплело. С лиственниц и берез падала вода, капли радужно вспыхивали.
Тревожно пахло сырой прелью тайги, свежей карьерной глиной и снегом. Рядом
гулко работали моторы под завязку нагруженных БелАЗов, слышался шум на
строительстве жилого дома. Бреюще заходил на посадку самолет.
Николая Дунаева отыскал в малосемейном общежитии. Уже был вечер, его
жена и ребенок спали. Николай, молодой, бородатый мужчина, уложил Василия на
раскладушку, но тому не спалось, было тоскливо и как-то боязно. Чувство
одиночества давило сердце, как никогда еще. Он ясно и остро почувствовал,
что вошел в новую, большую и какую-то пока еще неуютную жизнь.
Дунаев помог Василию устроиться в бригаду монтажников-верхолазов
подсобным рабочим; бригада строила вторую очередь уже действующего
ремонтно-технического центра...
Одним ранним утром за металлическим столом в бытовке сидели звеньевой
Левчук, мужчина лет пятидесяти, и бригадир Дунаев. Они спорили, указывая
пальцами в мятый чертеж. Рядом переодевались монтажники, гремели цепями и
карабинами предохранительных поясов, скрипели грязными, в голубовато-седой
глине, сапогами, шуршали грубой брезентовой робой, стоявшей колом. Четверо
резались в домино, язвительно-насмешливо подшучивая друг над другом, с
размаху припечатывали костяшки на столешницу. Пахло потом. Плавал над
головами папиросный дым. Дунаев горячился, нервничал, говорил громко, скреб
толстыми мозолистыми пальцами в густой диковато-рыжей бороде. Левчук был
спокоен, отзывался своим мягким южным говорком:
- Слушай, Микола, к какому бису, кажи, нынче монтировать кровельные
панели? Ведь после сто потов с себя и людей сгонишь, чтобы гусеничным краном
установить кресты и усе другое. Подождем панели из Киренска, они вскоро
будут на месте.
- Не надо ждать.
- Надо.
- Не надо!
- Надо.
- Эх, упрямый ты хохол!
- Микола, сделаем так: пусть усе решают, як быть. Старший прораб,
кажись, не против, но монтировать не ему - нам. Он - пан, ему нужен план, а