"Александр Попов. Хорошие деньги" - читать интересную книгу автора

обеспеченно, безбедно.
- Мы во что бы то ни стало, наконец-то, заживем по-человечески, -
иногда вслух предавалась мечтаниям мать. - Построим прекрасный дом,
обзаведемся приличным имуществом...
- Мама, а разве сейчас мы живем не по-человечески? - спрашивал Василий.
- Мы живем от зарплаты до зарплаты, а это ужасно. Ужасно!
Он родителей видел редко. Ему рано захотелось уйти из семьи. Но первым
ушел отец. Василий однажды случайно услышал разговор между родителями.
- Пойми, Таня, так жить невозможно... Я устал... Я уже лет десять не
видел твоей улыбки... Когда же мы, в конце концов, начнем жить?
- Построим дом, купим машину... - робко стала урезонивать мать.
- Жить надо когда-то, а не строить дома! Ты вся вымоталась,
постарела... а я на кого похож? И все ради этого чертового дома? Запомни,
привольно живут только блатные и воры, а нам, простым трудягам, надо
смириться...
- Да, надо смириться, - произнесла в полдыхания мать, но в ее словах
Василий угадал слезы.
В одно прекрасное время отец не вернулся домой. Он нашел себе женщину в
другом поселке. Мать стала выпивать. Дом Окладниковы так и не построили, но
купили автомобиль, и отец забрал его себе.
Как-то Василий пришел домой из школы и увидел мать, сидящую на стуле
возле печки, в которой потрескивали горящие поленья. Мать дремала или даже
спала. Ее узкие плечи были сутулы, кисть загорелой руки слабо свисала,
словно неживая, с колена. Ноги, обутые в старые башмаки, были вытянуты.
Василий тихонько подошел ближе и зачем-то всмотрелся в ее лицо, и увидел то,
чего раньше не замечал: он вдруг обнаружил, что мать уже старушка. Не
годами - ей не было и сорока пяти, - а всем своим обликом она уже была
безнадежно стара. Ее лицо - невыносимо серое, дрябловатое, нос заостренный,
как у покойницы. Ему стало нестерпимо жалко мать. Она очнулась. Он отпрянул,
склонил голову.
- Пригрелась и задремала, - слабо улыбнулась она. - А ты знаешь,
Василек, у нас новость: Наташа замуж собралась. Экая глупая: училась бы. -
Мать заплакала: - Все в жизни прахом пошло. Хочешь одного, а что-то все не
туда поворачивается. Хоть ты выбился бы у меня в люди и зажил бы
по-человечески.
- А как это по-человечески? - всматривался в глаза матери сын, словно
не хотел упустить и малейших изменений в ней.
Мать подняла на него тяжелые, но бесцветные, словно бы выцветшие, глаза
и не ответила. А в нем полыхало: знаю как, знаю! И буду, буду жить
по-человечески! И он зачем-то сжимал за спиной кулаки, будто должен был
сейчас же вступить с кем-то в драку.
Мать стала часто болеть, мучилась желудком, хотя так же выпивала, но
тайком от сына. Сразу в нескольких местах она уже не могла работать, средств
ей и сыну не хватало для жизни. Василий никогда не просил у матери денег, но
каждый раз, получив зарплату, она давала ему немного, однако так странно это
делала, что он порой сердился: медленно, с несомненной неохотой вынимала из
матерчатого кошелька деньги и как-то неуверенно-осторожно - или
настороженно? - протягивала их сыну.
- На, - тихо произносила мать, словно бы умышленно, чтобы он не
расслышал.