"Камбер-еретик" - читать интересную книгу автора (Куртц Кэтрин)ГЛАВА XIV Исторгну чародеяния из руки твоей, и гадающих по облакам не будет у тебя.[15]Он напрягся, дернулся, но его держали так крепко, что он не мог даже упасть. В голове все смешалось, он чувствовал лишь, что его тащат куда-то по аллее. Похитители все, как один, были в масках, а стража осталась там, на улице, с принцами. — Так что же нам делать с Дерини, который помогает врагам? — заслышав вопрос, Тавис попытался рвануться и прочесть мысли негодяев — но тут же ощутил, как те ставят ментальные барьеры. Значит, его похитили Дерини! Он хотел позвать на помощь, но тщетно. Кто-то крепко зажимал ему рот рукой, а голову притиснули к чьей-то груди в бархатном камзоле. Его по-прежнему волокли вперед по аллее, но Тавис не оставлял попыток проникнуть в сознание похитителей; однако его вновь ударили по голове, и теперь он мог лишь стараться сохранить собственный рассудок. — Вот Дерини, который больше не сможет помогать врагам! — повторил голос. Тавис услышал, как клинок выходит из ножен — скрежет стали о сталь. С улицы наконец послышались крики, однако пленник не обольщался надеждой: стражники не посмеют бросить своих царственных подопечных, а значит, помощь опоздает. И все же, даже смирившись в глубине души с поражением, он сделал последнюю попытку высвободиться, но противников было слишком много, и они были сильны, а он и драться-то толком никогда не умел! С внезапным ужасом он почувствовал, как кто-то дернул и прижал к стене его левую руку. Это было даже страшнее, чем мысль о неминуемой гибели — обнаженный меч, мерцающий в кровавом свете факелов над его запястьем… В исступлении его тело забилось, он снова пытался закричать, напрягся и рванулся из последней силы. Но те, что, держали его, были сильнее, их руки сдавливали тело, как стальные тиски. Тавис в ужасе издал звук, похожий на бульканье. Он почувствовал, как сталь с чудовищной силой обрушивается на кисть. Его вывернуло наизнанку при виде отделяющихся костей и мяса. Но это было не все, удар частью пришелся по стене и не довершил дела. Когда Тависа вырвало, до его сознания донеслись еще два удара и он увидел, как при каждом оглушительном толчке сердца из его отрубленной руки бьет черная кровь. Голоса королевской стражи раздавались все ближе, но было слишком поздно. Его голову отпустили, и он закричал что было силы, захлебываясь в крике оттого, что до сих пор жив, а не убит. Человек в маске, скрывающей все, кроме глаз, поднес к нему факел, и Тавис на всю оставшуюся жизнь запомнил эти глаза. Последнее, что он помнил, прежде чем лишиться чувств, это тошнотворный, приторно-сладкий запах паленого мяса и мучительную боль в кисти, которой у него больше не было. Когда стражникам удалось пробиться сквозь толпу, похитители мелькали в противоположном ее конце. Двое из охраны погнались было за ними, но товарищи окликнули их — не осмелились оставить своих господ, да и Тавис нуждался в помощи. Погоня была бесцельной, и руки Тависа спасти все равно не могла, стражники вернулись и нашли принца Джавана на коленях подле лежавшего без сознания Целителя в окружении все увеличивающейся толпы зевак. Мальчик сжал раненую руку, пытаясь остановить кровь, которая струилась между тоненьких пальцев. Другой рукой принц пытался нащупать артерию, чтобы зажать ее. Он действовал умело, хорошо помня теорию, но ему не хватало сил. Стражники не стали медлить. Пока один побежал за повозкой и конными констеблями, второй принялся разгонять толпу, а еще двое остались присматривать за Тависом. Они ловко перетянули руку Тависа там, где Джаван пытался остановить кровь, оторвали принца от раны и перевязали так туго, как только смогли. Райс-Майкл, как громом пораженный, стоял у забрызганной кровью стены и наконец истерически разрыдался. Когда его уводили подальше от кровавой сцены, ему пришлось переступить через лежащую на земле отрубленную руку. Джаван безмолвно ожидал повозку, стараясь не путаться под ногами. Пока стражники укладывали Тависа в повозку, он молча поднял отрубленную кисть и аккуратно завернул ее в оторванный от собственной рубашки рукав. На пути к замку он прижимал ее к груди, надеясь своим теплом удержать в ней жизнь, чтобы другой Целитель смог приживить ее. Сэр Джейсон хотел взять сверток у мальчика, но тот одарил его таким взглядом, что отбил охоту к следующим попыткам. Не вытирал он и крови Тависа на своих руках. Найти другого Целителя сразу не удалось. Райс выехал из замка, выяснилось, что он живет в другом конце города, так что за ним пришлось посылать. По пути завернули к дворцу архиепископа, хотели узнать у Джеффрая, нет ли поблизости Целителей. Секретарь архиепископа порекомендовал нескольких, а потом вспомнил, что Райс Турин уехал на прогулку с епископом Келленом, но скоро должен вернуться. Потом стражники решили, что под прикрытием замковых стен можно без опаски разделиться. Так и сделали. После чего Робер и Корунд одолжили в конюшнях архиепископа лошадей, поехали навстречу Райсу, а Джейсон и Пайдур отвезли Тависа во дворец и по суровому требованию Джавана уложили его в комнате рядом с покоями принцев. Потом собрали королевских лекарей, они делали все, что могли, но ведь они были только людьми. Чтобы предотвратить заражение крови, рану прижгли каленым железом, уничтожив всякую возможность восстановить изувеченную руку. Тавис оказался не единственным пациентом. У Райса-Майкла началась такая истерика, что его пришлось уложить в постель с изрядной дозой снотворного. Они бы сделали то же самое и с Джаваном, но старший принц этого не позволил. С королевским высокомерием, которое оценили бы регенты, он настоял, чтобы ему разрешили дождаться результатов лечения друга, и даже угрозы не заставили его покинуть комнату. Вскоре с турнира вернулись Алрой и регенты, и им вкратце поведали о случившемся. Регенты высказали приличествующие сожаления, но Мердок сразу же внушил себе, что нападение было направлено против принцев и являлось частью деринийского заговора. А епископ Хьюберт заметил, что это очень похоже на бессердечных Дерини — нападать на себе подобных и увечить их, что, кстати, было хорошим способом избавления от неугодных. Пришло известие, что нашли Целителя, и сейчас он в пути. Алрой просил оставить его вместе с братом-близнецом, но регенты и слышать об этом не хотели. У короля был трудный день, и он должен беречься от простуды, которую недавно перенес. Поэтому Алроя так же уложили в постель с успокоительным. Когда Мердок попытался заставить Джавана сделать то же самое, то был встречен таким холодным упорством, что даже обычно непреклонный Ран смягчился, предположив, что принцу лучше оставаться у постели, пока состояние Целителя не улучшится. Мердок уступил только тогда, когда увидел, что кровь Тависа смыли с рук принца. Джавану разрешили сидеть за дверью комнаты Тависа, завернули в теплое одеяло, а потом перестали обращать на него внимание. Хьюберт остался с лекарями, а другие регенты спустились вниз ужинать. Джавану казалось, будто время остановилось. Наконец из города прибыл Целитель, некий лорд Ориэль, еще безбородый юноша, только недавно прошедший последнее испытание в монастыре святого Неота. Но, несмотря на свое неоспоримое мастерство, он мало чем мог помочь своему собрату Целителю, он только погрузил Тависа в глубокий сон и постарался облегчить боль от прижиганий. Даже если бы рану Тависа не обработали так грубо, хотя именно это спасло ему жизнь, все равно прошло слишком много времени, чтобы приживлять кисть, столь ревностно охраняемую Джаваном. — Работа мясника, — заметил Хьюберт, прежде чем уйти, когда Ориэль искоса взглянул на завернутый в рукав обрубок. Ориэль дал Тавису успокоительное, чтобы тот наверняка не проснулся, пока Ориэль и королевские лекари будут готовить его к дальнейшей работе Целителя. Вскоре прибыли весь испачканный Райс, Ивейн и епископ Келлен, чтобы проследить за приготовлениями Ориэля, получше закрыть рану и приступить к долгому процессу исцеления, чтобы в конце концов Тавис смог работать крюком, как рукой. Королевские лекари с радостью отдали все в руки Райса. Хирургия не была их любимым занятием, особенно в данном случае, и их беспокоила необходимость работать с незнакомым Целителем. Прибытие Райса было отличным предлогом откланяться и оставить пациента заботам Дерини. Так они и сделали, однако прежде чем удалиться, проверили спящих Алроя и Райса-Майкла и еще раз попытались уложить Джавана в постель. Но Джаван не обращал на их уговоры ни малейшего внимания и рвался в комнату к Ориэлю и Райсу. Только приход отца Альфреда, духовника детей, предотвратил еще одну сцену с его стороны. Камбер, вместе с Джоремом ждавший снаружи, где он никому не мешал, мог только одобрить уговоры Альфреда и пообещал замолвить за него слово перед Джеффраем. Менее всего Райс нуждался в присутствии принца, готового крушить все подряд. Сейчас Целители только начали свою работу. Тем временем Райс настраивался на довольно печальные обязанности. Смыв с рук грязь и осмотрев пациента, он вошел в контакт с Ориэлем и выяснил намерения юноши. Он обнаружил, что Ориэль неопытен, но одарен творческим воображением, с таким будет легко работать. После краткого обмена информацией и методами действия они сели подле пациента. Пока Ивейн следила за жизненно важными центрами в организме Тависа и поддерживала его сон, не удовлетворяясь действием снотворного (это удивило Ориэля, ведь Ивейн не была Целителем), Райс контролировал зону действий Ориэля. Он также останавливал кровотечение, закреплял мышцы, сухожилия и связки, закрывал важнейшие нервные окончания. Ориэль удалил осколки кости, сгладил ее конец и нарастил новые ткани и кожу там, где когда-то была кисть Целителя. Покончив с этим, они забинтовали культю и вертикально закрепили левую руку Тависа, поставив ее на локоть и привязав к придвинутому стулу. Чтобы увечье не смущало глаз, стул накрыли легким полотенцем. Тавис должен привыкнуть к своему новому облику. По состоянию заживленной раны они понимали, что этой ночью исцеление не закончится. Организм должен сам изменить течение крови, а до тех пор сохраняется опасность того, что кровь прорвет заживленную рану и повторную операцию придется делать еще более ослабленному пациенту. Ориэль еще некоторое время наблюдал за состоянием пациента и перенимал опыт старшего Целителя. После короткого обсуждения было решено, что раненым займется Райс. После пробуждения Тавису придется приучать себя к тому, что отныне он — однорукий Целитель. Лучше, если в эти минуты рядом с ним будет знакомый ему человек. Около полуночи Ориэль покинул комнату, и взволнованный Джаван проскользнул внутрь. Мальчик очень устал, под серыми глазами обозначились круги. На лице остались грязные потеки от слез. Приближаясь к кровати, он так сильно хромал, как никогда прежде Райсу не случалось видеть. — Он жив? — прошептал Джаван так, как будто пугаясь звуков собственного голоса. — Конечно, жив, — улыбнулся Райс. — Вы ведь не думали, что мы позволим ему умереть? Убить Целителя — трудная задача. — Наверное, — мальчик уставился под ноги. — А вы… вы вернули ему руку? — спросил он печально. — Я завернул ее так плотно, как только смог, и старался сохранить ее тепло… Райс медленно опустился на колени перед мальчиком, взял его тонкие руки и попытался заглянуть в глаза. — Боюсь, Джаван, это было невозможно. Мы умеем исцелять многое, но всему есть пределы. Можете рассказать, как это случилось? Стражники сказали, что на вас напали. Джаван яростно выдернул свои руки из рук Райса, подошел к кровати, коснулся пальцев на невредимой руке Тависа, глотая выступившие на глазах слезы. — Я ехал на плечах Пайдура, — заговорил он, запинаясь. — Вокруг все смеялись и пели. На некоторых были маски по случаю карнавала. — Он шмыгнул носом и продолжал более уверенно. — Внезапно Тавис куда-то делся. Я стал оглядываться и увидел, как двое мужчин держат его за руки, тащат в аллею. На них были темные плащи и маски. Там были и еще люди, но они не держали его. Я видел, как один из них ударил его по голове, — продолжал он с дрожью в голосе, — тогда я закричал и показал на них. Пайдур увидел, что случилось, и опустил меня на землю. — Джаван постарался справиться с собой. — Подбежали другие стражники, но что было дальше, я не видел. Отовсюду бежали и кричали люди. Мне удалось прорваться сквозь толпу, но было слишком поздно. Т-тавис лежал на земле, а вокруг была кровь, стражники стали преследовать людей. Я п-пытал-ся остановить кровь, но у меня н-не хватило сил. Потом вернулся Пайдур и помог мне, а я… нашел кисть и завернул ее в рукав. — Он вздрогнул и уныло опустил плечи. — Но все оказалось бессмысленно, не так ли? Камбера, стоявшего рядом, удивил и напугал рассказ мальчика. — Мой бедный малыш, вы заблуждаетесь, — пробормотал он. — Если бы вы не зажимали рану, он бы мог умереть от потери крови еще до того, как подоспел Пайдур. Возможно, вы спасли ему жизнь. Мальчик не поднял глаз, а только отступил на шаг и проглотил подступивший к горлу комок. Слеза скатилась по грязной щеке и упала на руку Тависа. Лежавший в беспамятстве Целитель не очнулся, но Ивейн подошла и обняла ребенка за плечи. — Я не пойду в постель, — испугался Джаван и сразу напрягся. — Не сейчас. Ивейн мягко улыбнулась, придвинула стул с прямой спинкой к изголовью кровати и предложила принцу сесть. — Вам вовсе не обязательно идти спать, Джаван. Вы больше не ребенок. Сегодня вы доказали это. Оставайтесь вместе с нами. Ваши хорошие мысли и молитвы помогут исцелить его быстрее. В этом отношении каждый немного Целитель. — Правда? — прошептал Джаван, ободренный последним утверждением и тем, что признана его зрелость. — Конечно, — ответила Ивейн. Она принесла одеяло и укутала сидящего Джавана, мягко поглаживая по волосам и стараясь контролировать его сознание. Очень скоро Ивейн поняла, что не может установить контакт. В разум принца не удавалось проникнуть. Она осознавала его как некую область отгороженного сознания. Ивейн передала свое удивление и ощущения — или неощущения — другим. Ей не хотелось действовать усерднее из-за боязни быть обнаруженной. Райс придвинулся к постели, чтобы снова осмотреть своего пациента, а тем временем послал мысль: Он зевнул, придвинул другой стул и сел на него с таким видом, словно сам сейчас заснет. — Ивейн права, — сказал он вслух, глубоко вздохнув и закрыв глаза. — По-моему, нам всем нужно немного отдохнуть. Когда Тавис проснется, ему потребуется наша помощь. И если мы отдохнем, то сможем лучше помочь ему. Остальные последовали его примеру, а Камбер скрыл улыбку, еще раз зевнув, и увидел, что Джаван тоже начал зевать, а его веки стали опускаться все ниже и ниже. Вскоре Джаван уже спал, а Ивейн и Джорем дремали на стульях рядом с кроватью, в то время как Камбер и Райс дежурили. Прошло несколько часов, прежде чем Тавис наконец-то с еле слышным стоном повернул голову. — Райс? — тихонько позвал он. Целитель смешивал травы с новой порцией снотворного, но мгновенно вернулся к постели и положил пальцы на запястье здоровой руки. — Он начинает приходить в себя. Хороший знак. Я уже стал бояться, что он потерял слишком много крови. Камбер положил руку на лоб лежавшего в беспамятстве Целителя, едва не отшатнулся от того, что обнаружил. — Боюсь, что кровь — это самое меньшее из того, что он потерял, — мягко сказал он. — Райс, ты уверен, что он готов принять случившееся? Может быть, лучше усыпить его снова. Несмотря на то, что вы с Ориэлем сделали, есть такой вид исцеления, который подвластен только его собственному телу, разуму и времени. Тавис снова застонал, и Райс положил руки на его виски. Ивейн проснулась и встала у изголовья кровати. — Он должен узнать о случившемся, Элистер, — сосредоточенно ответил Райс. — Для Целителя это чем скорее, тем лучше. Тавис, ты меня слышишь? Тавис, это я, Райс. Открой глаза, Тавис. С тобой все в порядке. Ты будешь жить. Открой глаза и дай мне знать, что ты понимаешь. Тавис медленно подчинился, растущая боль прорывалась сквозь контроль Райса и введенные наркотики. Его взгляд задержался на лице Целителя, потом обратился к Джорему, стоявшему позади, к Ивейн у кровати и Камберу рядом с ней. Потом Тавис попытался шевельнуть левой рукой, Камбер остановил его, крепко схватив поврежденную руку ниже локтя. Райс отвернул искаженное болью лицо Тависа от искалеченной руки. — Не смотри. Еще рано, — велел он. — Как долго… — он с трудом глотнул и повторил: — Как долго ты здесь, Райс? Райс сжал плечо Тависа и печально покачал головой. — Боюсь, мой друг, не слишком долго. Я был на прогулке с епископом Келленом. Сначала за тобой ухаживали королевские лекари, а потом один молодой Целитель по имени Ориэль. На то, чтобы отыскать его, ушло время. К тому времени, когда я сюда приехал… — Он вздохнул и склонил голову. — Тавис, было слишком поздно, ни один Целитель не смог бы тебе помочь. В этом нет вины Ориэля. И даже вины лекарей. Они сделали все, что могли. По крайней мере спасли тебе жизнь. — Они спасли мне жизнь, — эхом повторил Тавис, поворачиваясь налево и безучастно глядя на стул с наброшенным полотенцем, — но не мою руку. Ради чего они утруждали себя? Что толку в одноруком Целителе? — То же, что и в Целителе с двумя руками, — растерянно начал было Райс. — Нет! — воскликнул Тавис. — Не будет равновесия, неужели ты не понимаешь! Я калека, дефек… — Тавис! — Нет! Выслушай меня! Даже в священном писании… — Тавис! — В священном писании говорится: «И возложат они руки на больных, которые исцелятся». Руки, а не руку! И — В — Нет… — закричал Тавис почти в истерике. — Тавис, прекрати! — резко сказал Райс. — Перестань убиваться о том, чего у тебя нет, и подумай, что у тебя есть. Ты все еще Целитель! Сегодняшний случай не повлиял на твой разум, а только на руку! — Только на мою руку! Тавис засмеялся смехом, похожим на всхлипы. Истерику прервал новый приступ боли. Райс положил руку на лоб Тависа и постарался уменьшить страдания, покачал головой и поднес другую руку к виску пациента. Новый баланс? Возможно. Но никто не говорит, что новому балансу нельзя обучиться, но сейчас было неподходящее время давать Тавису уроки. Теперь Райс должен использовать все свои возможности, чтобы успокоить больного и не отдать его во власть боли. Покалеченный Целитель осторожно открыл глаза. Райс вздохнул и мрачно осмотрел собравшихся. — Тавис, мы должны знать, кто это сделал. — Не знаю. — Но ты хотя бы знаешь, за что? — спросил Джорем. — Тебе не показалось, что они охотились за принцами? — Нет, — прошептал Тавис, глотая еще один всхлип. — Они охотились за мной. — За тобой? — Но почему? — выдохнула Ивейн. — Джорем нахмурился. — Дьявол, что он хотел этим сказать — Тавис дернул головой, воспоминания вызвали конвульсии. Он вскрикнул. Райс отреагировал моментально и постарался облегчить боль. Ответ обескураживал, каждый из четверых думал об этом. Ивейн вдруг побледнела и едва не упала без чувств. Джорем поспешил поддержать сестру, но даже его прочные защиты не могли оградить ее от Тависа. Энергия, вызванная его воспоминаниями, волнами расходилась по комнате, наконец Ивейн повернулась и, покачиваясь, вышла из комнаты. Джорем последовал за ней. Секунду Райс смотрел ей вслед, но потом снова вернулся к своему пациенту. — Надо было удалить ее раньше, — тревожно прошептал он, поглаживая лоб Тависа и облегчая боль. — Наша дочка будет Целителем, как и ее отец. — Целителем, — прошептал Камбер. — Но Целители-женщины… — Встречаются очень редко. Знаю. На сегодняшний день я могу назвать четырех, еще живущих. Ивейн стало плохо, потому что ребенок уже чувствует боль других и порывается облегчить ее, хотя и не обладает пока достаточной для этого силой. — Быстрая улыбка озарила его лицо. — К тому же, чего еще можно ожидать от ребенка моего и дочери Камбера Кулдского? — Но Тиег… — Тиег — мальчик. Очевидно, мужчины менее зависимы от своего дара, хотя, когда Ивейн ждала его, у нее тоже были приступы резкой боли — пару раз. Эта малютка… Он посмотрел на дверь, выражение его лица сменилось озабоченностью — Тавис застонал в бреду, и Райс снова переключился на него. — Все в порядке, Тавис, — успокаивал он, целиком отдаваясь своему ремеслу. — Я помогу тебе избавиться от боли. Позволь ей уйти. Я буду принимать ее за тебя, и отец Элистер тоже. Под его руками Тавис успокоился, и Райс погрузился глубже, приглашая Камбера следовать за ним, устраняя наконец физические страдания и погружая измученный мозг в лечебный сон. Выйдя из транса, Райс увидел, что Камбер тяжело склонился над кроватью, бледный и напряженный. После нескольких глубоких вздохов Райс успокоился и потянулся к Камберу рукой и мыслью. — Все будет хорошо. — Камбер глубоко вздохнул и покачал головой. — О, Господи, как ужасно! Наши же собратья сделали это с ним! — Да. Если бы он хуже владел собой, эта мысль убила бы его. — Мы можем чем-нибудь помочь? Райс пожал плечами и покачал головой. — Не знаю. Он не особенно прислушивается к моим словам после того, что я сделал с ним в ту ночь, когда умер Синхил. Я блокировал память, но эмоции после того случая у Тависа остались. Он обижен, сам не зная, почему. От тебя тоже отчужден — слишком уж влиятельная персона. Кроме того, ты не Целитель. — Кто дальше? — Только не Ориэль. Он довольно умелый Целитель с большими способностями, но у него нет жизненного опыта, хотя временами я начинаю желать, чтобы и у нас его не было. — Воистину, так! — Полагаю, Кверон лучше всего, — сказал Райс после минутного раздумья. — А может, отец Эмрис еще лучше. По-моему, Тавис учился у Эмриса некоторое время. Если сегодня ночью мы пошлем сообщение, то завтра к полудню они должны приехать. Думаю, что с этим не стоит тянуть. В любую минуту его состояние может критически ухудшиться, я имею в виду физическое состояние. — Совершенно с тобой согласен, — сказал Камбер. Он было направился к двери, но вдруг остановился. — Как ты полагаешь, сейчас его можно оставить одного? Целитель положил руку на лоб Тависа, кивнул и повернулся к спавшему Джавану. — Мне кажется, ему лучше всего было бы проспать до утра. Да и Джавану тоже. — Он тронул лоб принца и пожал плечами. — Черт возьми, будь я проклят, если хоть что-то понимаю в том, как работают его защиты. Должно быть, Синхил смыслил в этом больше, чем мы думали. Райс склонился над принцем и подоткнул одеяло. — Бедный парнишка. У него был тяжелый день. Пусть останется спать здесь. Пошли. Я хочу поскорее отправить послания Эмрису и Кверону. Они вышли из комнаты, и дверь за ними закрылась. И только тогда черноволосый подросток поднял голову, настороженно озираясь по сторонам. |
||
|