"Камбер-еретик" - читать интересную книгу автора (Куртц Кэтрин)

ГЛАВА X Но сейчас тебя и дом твой будут оплакивать.[11]

Вечером следующего дня Ивейн с Райсом прибыли в покои Камбера, чтобы отужинать с епископом и его секретарем; Райс прихватил с собой и лекарский саквояж. Похороны Синхила были назначены на будущую неделю, и двор пребывал в глубоком трауре, так что в главном зале дворца не накрывали столов для совместных обедов, и обитатели замка трапезничали порознь и, в большинстве своем, весьма скромно.

Гроб с телом короля стоял в дворцовой часовне под охраной отборной стражи и избранных дворян, назначенных регентами. Юных принцев ежедневно приводили помолиться у гроба отца, и им даже дозволяли постоять в почетном карауле, если рядом был кто-то из регентов. Остальное время мальчики проводили в уединении, которое нарушали лишь недолгие парадные церемонии Алроя с гофмейстерами и регентами. Сумрачным зимним дням эти тягостные обязанности лишь добавляли тоски и уныния.

Таким же невеселым было и настроение Камбера, его детей и Джебедии. Наскоро поужинав, они вновь принялись обсуждать открытие Райса. Решено было, что именно на Джебедии они первым испытают новые возможности, так как он единственный не присутствовал при излечении Грегори. Смущенного Джебедию усадили на стул у камина, Райс встал рядом, Ивейн — чуть позади него, а Камбер с Джоремом уселись напротив. Потирая замерзшие руки, Целитель задумчиво покосился на Джебедию.

— Я пока не стану рассказывать тебе ничего лишнего, — мягко начал он. — С тобой я работал едва ли больше, чем с Грегори, так что начнем мы с того же самого, что и с ним. Расслабься, представь, что перед тобой обычный Целитель. Готов?

— Как всегда, — отозвался Джебедия, откинулся на спинку стула и прикрыл глаза.

Бросив последний взгляд на Камбера, Райс обхватил руками голову Джебедии с обеих сторон, запустив пальцы в темные седеющие волосы, а большие пальцы прижав к вискам. Джебедия не шелохнулся, только дрожь век выдала его напряжение. Не давая ему времени разволноваться, Райс внедрился в сознание, миновав прочные защиты, следуя знакомыми путями Целителя и время от времени останавливаясь.

Он еще немного помедлил, а затем проник чуть глубже и почувствовал, что в тот же миг пропали все защиты и способности Джебедия. Осознав, что с ним произошло, Джебедия вздрогнул, открыл глаза, а Райс со сдавленным криком обернулся к Камберу.

— Боже, сработало! — взволнованно прошептал он, отступив от Джебедии, чтобы взглянуть со стороны. — Я был уверен, что именно так и случится, но в глубине души все-таки сомневался. Джеб, с тобой все в порядке?

Джебедия, широко раскрыв глаза, поднес дрожащую руку к виску, провел ей по щеке, и она упала на колени.

— Черт возьми, это самая странная вещь из тех, что мне приходилось испытывать!

— Моя помощь не требуется? — спросил Райс. — Ты уверен, что все в порядке?

Джебедия кивнул.

— Нет, сейчас не надо. Если ты собираешься изучить это, то обязательно нужно, чтобы было на ком это делать. — Он покачал головой. — У меня такое чувство, будто мой разум в ловушке. — Он посмотрел на дверь и снова покачал головой. — Я не могу узнать, что творится за дверью. Ни одно мое чувство, кроме зрения, не может сообщить о вашем присутствии. Матерь Божья, неужели это и значит быть человеком?

— Думаю, да, — с трудом выговорил Райс. — Кто-нибудь из вас хочет проникнуть в его мозг? Я могу ошибаться, но, по-моему, эффект тот же самый, что и с Грегори.

Вместе они читали по разуму Джебедии, который стоически переносил все прикосновения и исследования. Кроме сознания того, что когда-то обладал могуществом, им ничего не удалось обнаружить. А когда Райс блокировал память, и это знание исчезло. Камбер, проникший так далеко, как только сумел, не находил никаких специфических признаков Дерини. Если бы он не знал Джебедию, он не поверил бы, что это не просто человек.

Райс восстановил память старого воина — им нужна была его собственная оценка, однако способности пока не были возвращены. У Райса не осталось никаких сомнений, что он может это сделать. Он открыл свою лекарскую сумку и стал из пакетиков насыпать в маленькие бокалы с вином различные порошки, аккуратно перемешивая содержимое.

Самым важным была мераша, потому что именно мераша была известна людям как средство, обладающее особым действием на Дерини. Даже большая доза на людей действовала просто как успокоительное, но даже самой малой щепотки было довольно, чтобы на несколько часов совершенно расстроить способности Дерини, нарушить координацию движений и строгую организацию ума. Всем этим мераша была печально известна. Для начала они решили дать Джебедии умеренную дозу, на которую мог рассчитывать любой Дерини, если попадал во власть тюремщиков-людей.

Когда Райс предложил ему один из бокалов, на лице Джебедии появилось выражение тоскливой покорности. Как и все воспитанные по обычаю Дерини, он испытывал на себе подобные порошки и прекрасно знал их действие, но сейчас все могло быть иначе.

— Хочешь, чтобы я выпил все? — спросил Джебедия, подозрительно заглянув в бокал. — Определенно, этого слишком много.

— Я взял много вина. Оно отобьет вкус порошка. Ну, давай же, пей.

Джебедия выпил лекарство, по привычке сморщился, но потом изумленно поднял бровь.

— Послушай, действительно отбило вкус. — Он вернул бокал Райсу. — А ты уверен, что мераша там была?

Глядя на Джебедию, Райс тоже поднял бровь.

— По крайней мере с твоими вкусовыми ощущениями все в порядке, — сказал он, протягивая руку за следующим бокалом. — Попробуй вот это. В первый раз действительно ничего не было, на случай, если ты станешь реагировать на одно название.

Джебедия пожал плечами и поднял второй бокал, Камбер следил за ним еще пристальнее, зная, что именно в этом, а не в первом бокале не было порошка. Джебедия осушил второй бокал так же быстро, как и первый, снова покачал головой и вернул его Райсу.

— И в этом вкуса не чувствуется. И вообще ни одного обычного признака какого-либо зелья. Дрожи в руках нет, зрение нормальное, не тошнит… — Он улыбнулся. — Похоже, твой талант способен нейтрализовать действие мераши, только цель не оправдывает средства. Я изо всех сил стараюсь бодриться, но если ты скажешь, что не можешь сделать все по-старому, я разорву тебя на куски.

— Я сумею вернуть все обратно, — твердо сказал Райс и задумчиво поднял брови. — Кроме телесных, у тебя нет других ощущений? — спросил он, положив руку на лоб Джебедия и проникая в те области, на которых обычно сказывалось действие порошка. Даже глубокий контроль не помог обнаружить признаки влияния мераши на организм пациента.

Спустя несколько секунд Джебедия покачал головой.

— Все, что я чувствую, это прикосновение твоей руки.

— Я так и думал. Ивейн? Еще кто-нибудь?

Все остальные по очереди убедились в правильности суждений Райса. Вздохнув, Целитель снова положил руки на виски Джебедии и углубился до определяющей точки.

— Соберись, если можешь. Прошло достаточно времени, чтобы снадобье подействовало. Сейчас ты ощутишь его. Думаю, тебя ожидает удар посильнее, чем камнем из катапульты.

Джебедия дернулся от боли — способности были возвращены, а Райс попытался хоть немного облегчить его мучения. Когда остальные трое вошли в контакт, подтвердилось полное восстановление всех качеств Дерини и влияние мераши на них. Знаком Райс попросил Ивейн передать ему со стола еще один бокал, поднес его к бледным губам рыцаря и велел выпить. Лекарство не сможет нейтрализовать действие мераши — тут поможет лишь время и крепкий сон, — но, по крайней мере, оно спасет от тошноты и ужасной головной боли.

Райс снова применил блокирование, на сей раз уже не спрашивая Джебедию. Это помогло тому выпить содержимое третьего бокала. Он откинулся на спинку стула, опустошенный, но, по мере того как противоядие оказывало действие, его лицу возвращался нормальный цвет. Спустя несколько минут Райс снова снял блокирование, сохраняя строгий контроль над болевыми точками, на этот раз удар оказался терпимым. Джебедия вздрогнул, закрыл глаза и, застонав едва слышно, стал тереть лоб рукой, но теперь ему стало немного полегче. Спустя еще несколько минут он смог открыть глаза и посмотреть на друзей.

— Было очень плохо? — мягко спросил Райс.

Джебедия удалось слабо улыбнуться.

— И сейчас тоже, мой друг, но уже терпимее. О, Господи, неужели они действительно дают такую дозу в тюрьмах? — Чтобы выговорить эти слова, ему потребовалась вся сила воли.

— Так мне говорили, — ответил Райс. — Когда я во второй раз блокировал способности, это помогло?

Джебедия на мгновение задумался.

— Думаю, да. Хотя трудно сказать наверняка. Тогда я почти ничего не соображал, так что не могу быть уверен. Боже, уж лучше получить рану в сражении, чем пройти через это еще раз!

— Думаю, ни в том, ни в другом необходимости не будет, — сказал Райс. — Хочу, чтобы ты знал: я очень благодарен тебе за то, что ты перенес эту пытку. Хочешь отдохнуть немного?

— Ни на что другое я сейчас не годен, — ответил Джебедия, задумчиво покачав головой. — Просто погрузи меня в сон. Может быть, когда я проснусь, все это покажется обычным кошмаром.

— Твой доктор согласен с диагнозом и средством лечения. — Райс улыбнулся, взял Джебедию под руку, когда тот подался вперед, чтобы встать, и знаком велел Джорему поддержать рыцаря с другой стороны. — Сейчас мы отведем тебя в комнату Джорема и уложим спать. Утром ты будешь чувствовать себя намного лучше.

— Хорошо бы, — пробормотал Джебедия, нетвердо ступая между ними. — Если будет хуже, я просто умру.

Пока они помогали Джебедии устроиться, Камбер взглянул на Ивейн. То, чему он стал свидетелем, потрясло его больше, чем хотелось бы. С уверенностью, выработанной за годы совместной работы с Целителем, он знал — следующей на очереди будет его дочь. Она тоже знала — это говорили ее глаза. Камбер подошел, крепко обнял дочь и отпустил только тогда, когда Райс и Джорем вернулись.

С притворной улыбкой Ивейн заняла освобожденный Джебедией стул. Райс взял со стола бокал и задумчиво посмотрел на него, затем, на что-то решившись, он передал бокал Джорему и сел на стул рядом с женой.

— Прежде чем ты выпьешь это, я должен убедиться, что лекарство подействует на тебя так же, как и на Джеба. — Он слегка сжал ее виски. — Если можешь, сопротивляйся как можно меньше, нет, как можно больше, — поправился он. — О, Боже, определяющая точка не защищена, как обычно! Я не могу проникнуть привычными путями, но эта точка совершенно открыта. Ты чувствуешь, что я подобрался к ней?

Она выдохнула:

— Нет.

Райс взглянул на Камбера и Джорема.

— Вы хотите следить за тем, что я делаю? Думаю, операция пройдет почти так же, как было с Грегори.

Камбер положил ладонь на руку Райса и почувствовал, что Джорем делает то же самое. Ведомые Райсом, они проникли в разные уровни сознания, блуждая в поисках незащищенных путей. Камбер сам ни за что не смог бы добраться до этой точки, да и Джорем тоже. Способность тонко различать уровни, которой менее одаренные Дерини не обладали, была преимуществом Целителей. Камберу было важно знать, только ли Целитель может влиять на эту точку. В который раз он сожалел, что талант Целителя не был и его даром.

— Вот так ты будешь себя чувствовать, — мягко произнес Райс, глядя Ивейн в глаза.

Камбер почувствовал, как что-то сдвинулось, и все было уже сделано. Ивейн удивленно заморгала, стараясь быстро оценить ситуацию, как ее всегда учили, но, кроме обычного человеческого зрения и слуха, ничто не посылало сигналов сознанию. Она была слепа!

Ивейн обратилась к Райсу, руки которого по-прежнему сжимали ее голову.

— На меня это тоже подействовало. — Она старалась заглянуть ему в глаза. Сейчас ничего, кроме этих глаз, Ивейн не видела, хотя они привыкли общаться в прямом мысленном контакте.

Райс вернул ей обычные способности Дерини, наклонился и крепко поцеловал в губы. У него щемило сердце.

На мгновение Ивейн прижалась к мужу, но потом отпрянула и глубоко вздохнула. Увидев, что она кивнула, Райс взял у Джорема бокал и передал жене.

— Ты уверена, что хочешь это сделать?

— Нет. Мераша мне не нравится, но то, что я пережила, понравилось мне еще меньше. Давайте скорее разберемся с этим, и пусть все будет позади.

Она осушила бокал, широко раскрыла глаза и покачала головой, потом откинулась на спинку стула и еще раз глубоко вздохнула.

— У меня остался ужасный привкус, — спустя несколько секунд с трудом выговорила она. — Язык костенеет, в глазах мелькает и двоится.

— Обычная реакция, — ответил Райс: профессионал вновь взял в нем верх, когда он сжал запястье Ивейн. — Сейчас действие немного медленнее, чем это было с Джебедией, реакция будет усиливаться.

Она, морщась, закрыла глаза. Райс положил свободную руку на ее лоб.

— Расслабься, любовь моя. Я знаю, что становится хуже. Вдохни глубоко и растворись во вдохе. Присоединяйтесь ко мне. — Райс повернулся к остальным. — Теперь действие зелья вошло в полную силу. Ее защиты разрушены. Способности Дерини я не блокировал, но воспользоваться ими практически невозможно. Если бы она попыталась, что-нибудь, может, и получилось бы, но совсем не то, что надо. Самоконтроля больше нет. Это классическая картина действия мераши, такое нам всем приходилось испытывать, А теперь я воздействую и поверну этот рычажок…

Как только он произнес последнее слово, веки Ивейн вздрогнули, и она посмотрела вокруг. В ее взгляде больше не было страдания. Не было и следов могущества Дерини. Они исследовали ее мозг, а она оглядывалась вокруг, удивленная исчезновением действия мераши, которое так мучило ее только мгновение назад. Когда все убедились в исчезновении способностей Дерини, Райс поднес к губам жены еще один бокал и дал выпить. Затем проводил ее в соседнюю комнату и уложил в постель Камбера, не снимая блокирования, покуда не убедился, что второй бокал сделал свое дело. Вернувшись, он нашел Камбера и Джорема сидящими у камина и, не говоря ни слова, сел на стул между ними. Словно опомнившись, правой рукой Райс коснулся лба Джорема. Прежде чем тот смог отреагировать, Райс передвинул и тут же вернул в обратное положение тот самый загадочный рычажок, оставив Джорема изумляться и качать головой.

— Так я и думал, — сказал Райс, глядя на пламя камина и потирая глаза. — Я начинаю уставать. По-моему, это похоже на передачу энергии при исцелении. Но, очевидно, этап подготовки отсутствует. Это тоже необходимо было узнать. Джорем, ты не испытал каких-нибудь побочных ощущений?

— Была… чернота на какую-то долю секунды. — Джорем сглотнул. — Райс, ты пугаешь меня!

— Знаю. Я сам себя боюсь. — Райс глубоко вздохнул и посмотрел на Камбера. — Думаю, нашим следующим шагом в познании должна стать проверка того, как это влияет на нашу способность изменять облик. Если влияет, наше открытие становится особенно опасным для тебя. Вдруг не только я могу манипулировать способностями Дерини.

Камбер был убежден, что странное явление может принести многие неприятности и беды, но от последних слов Райса невольно напрягся и пристально посмотрел на зятя.

— Есть только один способ выяснить это? — спросил он ровным голосом. — Давай. Я готов.

Камбер почувствовал прикосновение руки Райса ко лбу и, когда контакт был установлен, закрыл глаза, зная, по крайней мере, хоть что-то из того, что должно произойти. В это мгновение способности Дерини повиновались ему.

А потом наступила темнота, словно кто-то выключил свет и окутал сознание тяжелым непроницаемым шерстяным полотном. Камберу пришлось открыть глаза, чтобы увидеть Райса. Он очень удивился, что, как и секунду назад, тот сидит на стуле. Он знал, где находится и что случилось, но не мог вспомнить свои ощущения, он знал только, что что-то было утеряно.

Его внешность не давала повода для беспокойства. Камбер видел, как внимательно разглядывают его Райс и Джорем, догадывался, что, должно быть, они исследуют его разум, но ничего не чувствовал. Мгновение спустя Райс улыбнулся и кивнул, коснувшись кончиком пальца его виска, и его сознание снова вернулось. Чувствуя легкое головокружение, Камбер тряхнул головой.

— Кажется, я так и остался Элистером, — после короткой паузы прошептал он.

— Именно, — согласился Райс. — Как это ни странно, твое опасное второе «я» осталось скрытым, хотя если кто-нибудь захотел бы поискать его, то, возможно, докопался бы. Теперь, по крайней мере, мы знаем, что я могу сделать это с каждым. И мы знаем, как подействует мераша. А теперь осталось испробовать только полдюжины порошков и посмотреть, как они действуют на Дерини с блокированными способностями. Думаю, нам предстоит тяжелая неделя, не говоря уже о том, что добровольцев у меня нет.

Ни Камбер, ни Джорем не стали оспаривать это утверждение.

Всю оставшуюся неделю продолжались эксперименты. Порошки Райса были сначала испытаны на Грегори и Джессе, затем на Девине и Анселе, а потом их попробовали Джеффрай и Джебедия. К празднику святого Тейло, на который были назначены похороны Синхила, все они нуждались в передышке, хотя бы на время церемонии.

Похороны Синхила прошли с огромной пышностью и достоинством. На них регенты немало позаимствовали у церкви и в казне. За последние тридцать лет Гвиннеду не случалось видеть погребение царствовавшего монарха. Синхил не был ни очень хорошим, ни обожаемым королем, но он был человеком и Халдейном, он сверг с престола Имре и не дал его сестре вернуть трон Фестилам. Никто не мог отрицать, то были благие деяния, и народ был по крайней мере благодарен Синхилу за это.

Но, несмотря на их своеобразную признательность, они не понимали его. Не любили за набожность, которая заставляла Синхила страстно желать возвращения духовного сана, и отдаление от дел государства, которое досталось ему ценой огромных усилий. Зато все понимали, что Синхил, не будучи необыкновенным или особенно мудрым королем, проявлял подлинную заботу о благосостоянии своего народа, хотя порой и не знал, как лучше править или выбирать себе советчиков. Он был много лучше ребенка, наследующего престол Гвиннеда.

Ясно было, что по крайней мере два следующих года страной будут править регенты. Среди соотечественников-людей их персоны были популярны, но все-таки они были только людьми, а народу было прекрасно известно, как трудно устоять от искушения и не воспользоваться своим положением при дворе, чтобы получить звания и земли. Нет, регенты — это нечто совсем иное, чем монарх на престоле.

И все же народ не могла не трогать беззащитная прелесть трех принцев. Никто о них толком ничего не знал — всю жизнь отец тщательно оберегал детей от толпы, — но, по слухам, наследник и младший принц были умными прелестными мальчиками, хотя первый был слаб здоровьем.

О среднем сыне, увечном принце Джаване, носившем печать Божьей кары, особенно не распространялись. Кое-кто сочувствовал мальчику, но не было ни одного человека, который пожалел бы, что именно Алроя, а не Джавана коронуют в мае, в день двенадцатилетия близнецов. Хотя закон этого и не запрещал, считалось, что калеке не пристало сидеть на троне Гвиннеда.

Но все могло перемениться, с легкой руки регентов. Правда, ходили слухи, будто днем и ночью с мальчиком должен находиться Целитель. Возможно, он умрет и этим прекратит смятение в умах. Если спросить об этом регентов, то, ответь они по чести, пришлось бы признаться, что печальный исход в видах государственных был рациональным решением. Райс-Майкл был на полтора года младше Алроя и Джавана, и до его совершеннолетия было еще далеко.

Первым появлением принцев на людях после смерти Синхила, если не считать кратких визитов в часовню, было участие в погребальном шествии — они шли за гробом отца. От замка, где тело умершего короля находилось всю последнюю неделю, процессия двинулась по узким извилистым улочкам и в конце концов достигла собора Всех Святых.

Алрой с золотым обручем наследника на голове, блестевшем в черных волосах, шел, не глядя по сторонам, с высоко поднятой головой, бледный и суровый. За последнюю неделю он получил множество наставлений. Его черные одежды приличествовали случаю, но на груди и спине помещался ярко расцвеченный герб Халдейнов — знак, отличающий наследника. Братья шли за ним, так же одетые в черное.

Джаван хромал меньше обычного, удивляя тех, кто его раньше не видел и поверил слухам о чудовищном увечии. Он держался так же холодно и царственно, как и его брат. Городские зеваки никак не могли знать об утренних манипуляциях Тависа, смягчавших боль, причиняемую ходьбой, не знали они и цены этой прогулки, которая будет заплачена сегодня ночью. Сейчас Джаван был настоящим принцем, и никто не должен был в этом усомниться.

Рядом с братом уверенно вышагивал Райс-Майкл, похожий на эльфа. Его так и подмывало улыбнуться и помахать толпе рукой.

Далее следовали регенты, все, кроме епископа Хьюберта, который помогал в устройстве церемонии погребения и уже ждал в соборе с остальными прелатами. Они шли четверо в ряд, облаченные в траурные одеяния, переполненные сознанием собственной значимости для будущего Гвиннеда.

Погребальную мессу по Синхилу служили архиепископ Джеффрай и епископы Келлен и Мак-Иннис — дружившие с королем, но не между собой. Служба была наилучшим прощанием с набожным королем. В соборе теснились люди и Дерини. Когда месса окончилась, тело Синхила опустили в усыпальницу под полом собора, рядом с могилами королей династии Фестилов, которые когда-то правили Гвиннедом.

Регенты объявили, что позднее гроб Синхила будет перевезен в Ремут и присоединен к праху предков Синхила, а двор вернется в прежнюю столицу Халдейнов, как только будет сделан необходимый ремонт. Регенты позаботились даже о могилах отца Синхила — Алроя, известного как Ройстон, и деда — Эйдана, известного под именем Даниеля Тряпичника.

Это заявление представляло новую власть в выгодном свете. Проявление набожности и уважения к прошлому нашло отклик у людей и Дерини. С переездом в старую столицу связывали будущее процветание династии Халдейнов и надежды на мудрость новых правителей. Начало регентства, казалось, дает к этому повод.

В первые недели после похорон Синхила регенты очень заботились о том, чтобы ни одним неосторожным поступком не разрушить ловко созданное ими представление.

Пока двор носил траур, регенты занимались приготовлениями к предстоящей в мае коронации Алроя, утверждая свою стратегию на месяцы и годы вперед. Совет избавился ото всех Дерини, кроме единственного — архиепископа. Теперь главной задачей регентов стало выдворение Дерини из замка, устранение их влияния на принцев.

Для начала мальчиков расселили по отдельным комнатам. Расположенные в одном крыле, они разделялись комнатами прислуги и самих регентов. Уроки проводились как обычно, только нагрузка стала еще больше, а учителя строже. Очень часто Алрой отсутствовал на занятиях, все так же проходивших в детской. Регенты сочли, что он сможет научиться большему, путешествуя по своему королевству и осматривая владения. На самом деле все это было частью программы, рассчитанной на его изоляцию и все возрастающую зависимость от регентов.

Чтобы избежать гнева Джавана, Тавису позволили остаться при дворе, но, по слухам, дни его были сочтены. Он был одним из тех Дерини, которые пришлись не по вкусу регентам, и знал это.

Для Дерини, уволенных со своих постов, как, например, для Камбера, недели конца февраля и начала марта стали временем приготовлений к новым занятиям и новой жизни. Многие, предвидевшие свою отставку, заранее занимались тем же. Архиепископ Джеффрай просил Камбера участвовать в церемонии коронации Алроя, дав повод задержаться в столице и, возможно, выяснить кое-что из планов регентов, но рано или поздно отъезд был неизбежен, и Камбер это понимал. К счастью, у него все еще была Грекота. По крайней мере, в Грекоте он сможет действовать без опаски.

Камбер делил время между молитвой и размышлениями о судьбах своего народа, не забывая оказывать услуги и демонстрировать всяческую приязнь тем, кто оставался при дворе. Используя свои связи, он постарался разузнать как можно больше о тех людях, в чьи жадные руки попало будущее Гвиннеда.

Словно всего этого ему было мало, Камбер еще и приглядывал за борьбой Девина и Анселя против шаек, бесчинствующих на дорогах и все более досаждавших путникам. Не без помощи Джорема личности некоторых были установлены.

Девин, граф Кулдский, поймал и повесил двоих своих подданных за изнасилование и убийство жены фермера из Чилдермаса. На дорогах стали появляться и банды людей. Бремя от времени между ними и Дерини возникали жестокие стычки. Полагали, что именно такая шайка людей спалила монастырскую школу в Барвике, учениками которой были преимущественно Дерини. В Эборе тоже было неспокойно. Из тех, кто нападал на Камбера и Джорема, полдюжины были опознаны Джессом и его отцом, всех поймали и водворили за решетку. В первую же ночь юных бездельников едва не захватила и не повесила взбешенная толпа людей. Спасти заключенных солдатам Грегори удалось ценой жизни четырех Дерини и двух людей. Пленников поместили в более безопасные камеры, но Грегори сомневался, что продержит их долго. Отцы юношей требовали освобождения узников, раз граф Эборский не может обеспечить их безопасность. Кроме того, в сущности, эти злодеи были просто-напросто мальчишками.

Перед лицом таких потрясений Камбер выдвинул идею, для решения которой талант Райса был просто необходим. На разработку общего принципа у него ушли недели, не меньше времени были потрачено на всестороннее обсуждение с Райсом, Ивейн и Джоремом. С Джебедией они целые сутки обсуждали военные и религиозные стороны дела и спорили о том, что может помешать исполнению планов.

В конце концов Камбер убедился, что это ужасная идея, что есть только тень надежды на ее осуществление, но другого пути попросту не было. Его необходимость диктовало реальное положение их расы, избранный путь мог обеспечить выживание Дерини. Он был рассчитан так тонко, что выход из игры одного из исполнителей плана ставил под сомнение не только всю затею, но и само существование Совета.

Все же это было лучше, чем ничего. К тому же существовала надежда, что до исполнения этого отчаянного замысла дело не дойдет, но все приготовления надлежало сделать. Если план будет не нужен, их легко можно свернуть.

— Я знаю, все это рискованно, — произнес Камбер сразу после того, как они с Джебедией изложили суть идеи Совету, собравшемуся за огромным столом слоновой кости. — Но, по крайней мере, план дает шанс выжить некоторым представителям нашей расы, особенно самым обычным Дерини без выучки и положения, которые не знают наших методов защиты.

— Сомневаюсь, — Джеффрай покачал головой. — Во-первых, мне не нравится, что идея будет преподнесена под прикрытием церкви. Существует уже достаточно религиозных мистификаций, и нет нужды выдумывать еще одну.

— Согласен, — сказал Камбер. И если бы ты только знал, сколько, подумал он. — Но ты не станешь отрицать, что это отличное прикрытие.

— Да, я полагаю, — Джеффрай вздохнул, по меньшей мере, в четвертый раз за вечер. — Но это не единственное мое возражение.

Камбер улыбнулся.

— Я на это и не надеялся.

— Я серьезно! — обиделся Джеффрай. — Кроме сомнительных теологических аспектов твоего предложения, весь план висит на возможности обучения других Дерини тому, что может делать Райс. А что если они не смогут? Если так, представь, что с Райсом что-то случится. Ведь мы не знаем, могут ли способности возвращаться сами по себе. Это будет означать такую же верную смерть нашего народа, как и от меча людей или пламени костра.

— Может быть, способности Дерини можно передать детям, даже если могущество их родителей блокировано, — спокойно сказала Ивейн. — Может быть, дети так и останутся Дерини?

— А может, и нет! — резко вмешался Грегори. — У тебя есть дети, Ивейн. Хочешь, испытаем на них?

Ивейн отрицательно покачала головой, а Джебедия вздохнул и пожал плечами.

— Возможно, нам придется воспользоваться и этим, Грегори. Существует еще и вероятность, правда, ничтожная, что наши страхи относительно преследований никогда не сбудутся или гонения будут не такими жестокими.

— Да, а еще вероятно, что змеи могут летать! — глубокомысленно продолжил Грегори. — Давай дальше, Джеб, тебе лучше знать. Скольких твоих офицеров перевели на другие должности и заменили на фаворитов регентов еще до того, как ты был лишен звания маршала? Скольких наших друзей и знакомых выгнали, а на их места назначили людей, о которых мы никогда раньше не слышали, но у которых были рекомендации регентов? И, наконец, есть наши же с вами соплеменники, которые просто-таки призывают регентов начать на нас охоту, те, которых Джесс, я и твои племянники, Ивейн, стараются поймать, пока они не спровоцировали еще более кровавую бойню, чем при Найфорде.

— Но банды, орудующие на дорогах, не несут ответственности за случай в Найфорде, — возразила Ивейн. — Кроме того, я думала, что с ними уже справились. Ты сам так говорил.

До предела возбужденный, Грегори положил руки на стол и перевел взгляд на хрустальный шар, висевший над центром стола.

— Моя дорогая девочка, как ты можешь быть столь наивной? Это же малая толика! Слезинка в безбрежном море! Если бы не осталось больше банд, если бы нападения прекратились немедленно, прямо нынче вечером, все равно было бы уже поздно! Ты говоришь, что преследований может и не быть? А я говорю, что они уже начались и увеличиваются понемногу исподволь. С нашими чудесными, лицемерными, всей душой ненавидящими Дерини регентами, когда остается еще два года до совершеннолетия нового короля или его близнеца, если Алрой не проживет долго или больше трех лет, если Райс-Майкл взойдет на престол до своего совершеннолетия, можно заключать пари на то, что станет только хуже! Единственные вопросы, которые меня интересуют, — это насколько хуже и как скоро. — Он резко откинулся на спинку стула. — Прошу прощения. Это долго накапливалось. Но именно это я чувствую.

Потрясенные, все молчали, уставившись на Грегори. Камбер прочистил горло и оглядел свой Совет внимательным взглядом. Они заслужили эту гневную речь за то, что были так далеки от реальности, так долго надеялись на удачу… Но, возможно, было еще не поздно…

— Твои предупреждения приняты к сведению, — произнес Камбер, теперь мысля как Элистер. — Вероятно, всем нам следовало обратить побольше внимания на серьезное положение вещей. Мы понимали, что происходит, но, думаю, только после смерти Синхила это стало принимать угрожающие масштабы. Мы не можем более рассчитывать на его влияние, защищавшее нас хотя бы немного. Остались бесцеремонные, алчные регенты, следующий шаг которых предугадать невозможно, однако их настроение совершенно ясно: они не любят Дерини! Думаю, до коронации мы должны решить, что собираемся предпринять для защиты своего народа и каждого Дерини в отдельности. И, откровенно говоря, у меня вся надежда на талант Райса.

Все согласно закивали, и даже Грегори промолчал, не возразив. Камбер взглянул на Райса, за ним — остальные… Целитель пристально разглядывал свои руки, лежавшие на столе ладонями вниз, красивые, изящные руки с тонкими пальцами и короткими ухоженными ногтями. Райс чувствовал внимание окружающих, но не прервал изучения своих рук. Когда он заговорил, его голос был едва слышен.

— Вам интересно знать, почему я так внимательно изучаю свои руки, — мягко произнес он, не поднимая глаз. — Для этого есть причина. Это руки Целителя, предназначенные для служения человечеству — людям и Дерини одинаково. Много лет назад я поклялся в этом клятвой Целителя. Очень часто в этих руках я держал жизнь, иногда и ваши жизни. Теперь же оказывается, что в них находятся жизни целого народа. Вас не удивляет, что мне очень тяжело? Грегори, сегодня ты у нас пророк, наша Неста, предсказавшая падение Каэрисса. Только вот Несте никто не верил, а она оказалась права. Надеюсь, что ты не прав. — Наконец он поднял глаза и устремил взгляд на Грегори. — Но даже если прав, я не готов к этой битве. Думаю, и другие тоже не готовы, иначе мы не собрались бы здесь в поисках чуда. Ты нужен нам, Грегори. Нам нужна твоя сила, да, ты нужен нам, чтобы, как и сегодня, предупредить нас, когда мы уйдем в сторону от главной цели.

— Я с вами, — угрюмо сказал Грегори, и его светло-голубые глаза вспыхнули. — Я никогда не говорил, что собираюсь уйти или что сомневаюсь в вас. Просто… черт бы все это побрал! Я солдат! Я не понимаю поэзии. Разговаривай со мной так, чтобы мне было понятно!

— Хорошо, — отрубил Райс. — Хочешь быть военным, я тоже могу им стать. Факт: мы установили, что специальные порошки, доступные людям, безвредны для Дерини с блокированными способностями. Это означает, что Дерини можно спрятать под самым носом у ищеек, и если никто не знает, что они были Дерини, их никогда не найдут. Для тех, чья принадлежность к нашей расе была известна, это означает переселение. Но об этом потом. Следующий факт: к несчастью или к счастью (зависит от точки зрения), мой талант скорее всего является исключительным преимуществом Целителя. Возникает вопрос: можно ли обучить этому других Целителей, или я единственный в своем роде? И могут ли все Целители делать это или только несколько? Маленькое отступление. Джеффрай, ты предлагал познакомить меня с другими Целителями. По-моему, ты имел в виду членов Ордена святого Гавриила?

— Именно.

— Отлично. Не забывай о том, что нам придется рассказать им краткую предысторию, включая и некоторые сведения о Совете. Так о ком ты говорил?

— Во-первых, это отец Эмрис, — ответил Джеффрай. — Нигде не найти лучшего Целителя, чем наставник Целителей. Хотя много лет назад он отказался войти в Совет, думаю, нам не следует опасаться за его благоразумие. Я бы доверил Эмрису свою душу и, между прочим, однажды уже сделал это.

Легким смехом встретил Райс задумчивую улыбку Джеффрая.

— Я знаю, о чем ты. Так и думал, что ты назовешь его, и сам собирался это сделать. Под началом Эмриса я обучался совсем недолго, и тем не менее уважаю и почитаю его. Хотя у меня есть некоторые сомнения насчет его возраста. Кажется, наставнику около восьмидесяти?

— Может, и больше. Но у него прекрасное здоровье. И уж если кого-нибудь можно обучить твоему умению, так его в первую очередь, К тому же он поможет обучить остальных.

— Существенное замечание. Прекрасно. Кто еще?

— Кверон Киневан, — ответил Джеффрай. — Я не видел его уже несколько лет, и все же он один из самых лучших Целителей, которых я знаю, Некоторые из вас должны помнить его выступление в синоде, канонизировавшем святого Камбера. Извини, Джорем, что пришлось затронуть это, но его речь была просто великолепна.

— Я знаю, — прошептал Джорем.

— Знаете, где он сейчас? — продолжал Джеффрай. — Кажется, вы говорили, что несколько недель назад встретили его в Долбане?

Когда Джеффрай заговорил о способностях Кверона, Джорем опустил глаза, и Камбер понял, что сын вспомнил свою леденящую кровь встречу с Целителем в синоде, на которую намекнул Джеффрай. Тогда Джорем едва не уступил безжалостному напору и не раскрылся перед Квероном, чуть не выдав тайну перевоплощения отца. Элистеру Келлену тоже едва удалось уклониться от настойчивого Кверона. Отец и сын до сих пор испытывали страх, вспоминая тогдашние встречи с Квероном, и его способность раскрыть любой обман не казалась им излишне преувеличенной. Если Кверон станет изучать талант Райса, Джорем будет вне опасности, а вот Райс, возможно, окажется в затруднительном положении. Ни Камбер, ни его родные не желали, чтобы Кверон поддерживал слишком глубокий контакт с теми, кто знал правду о Камбере.

Не решаясь заговорить первым, Камбер взглянул на Джорема и уловил посланную им мысль, тревожную, гневную и все же сдержанную. Он наблюдал, как Джорем, глубоко вздохнув, осторожно поднял глаза на Джеффрая.

— Простите, сэр. У меня слишком яркие воспоминания о Квероне. Время немного залечило раны. Да, мы видели Кверона в Долбане. Мы даже посетили храм.

— Правда? — на узком лице Грегори был написан восторг, смешанный с удивлением. Несмотря на все старания Элистера, он оставался ревностным почитателем святого Камбера. — Джорем, ты не представляешь себе, как я рад это слышать. Я знал, что так в конце концов и случится. Твой отец, причисленный к лику святых…

— Его отец, причисленный к лику святых, — мягко прервал его Камбер, покачивая головой и стараясь улыбнуться, — все еще является для Джорема деликатной темой разговора, и ты знаешь об этом, Грегори. Не вернуться ли к делу? — Он снова повернулся к Джеффраю. — Понимаешь, я знаю Кверона лишь по нескольким встречам, по большей части в синоде. Он обладает впечатляющими способностями Дерини. Но я не Целитель и не могу судить об этих его талантах. Расскажи об этом подробнее. Вы вместе воспитывались в гавриилитском Ордене. Ты знаешь о его возможностях больше, чем кто-либо из нас.

Джеффрай откинулся на спинку стула и оглядел их, постукивая по зубам своим перстнем архиепископа.

— Я уже говорил, Элистер, что не встречал никого лучше, — заговорил наконец архиепископ. — Когда-то, еще до того, как я стал епископом и оставил Орден, мы были очень близки. В его лучшие годы все Целители выглядели учениками-первогодками в сравнении с Квероном. В те времена вы не нашли бы более опытного Целителя, чем он, вне этих стен, конечно, — закончил он, кивнув на Райса.

— А теперь? — спросил Райс. — Никаких пустых комплиментов, Джеффрай, Я должен знать. По его собственному признанию, он не обременял себя ролью Целителя вне своей общины. Это может иметь значение, а может и не иметь.

— Это одна из причин, почему я назвал Эмриса первым, — ответил Джеффрай, — хотя я не думаю, чтобы Кверон что-то утратил. Я видел, как он делает то, что заставляло меня изменить представление о многом. Он всегда был мечтателем, идеалистом. Доказательство тому — уход из Ордена для служения святому Камберу. Ты, напротив, обеими ногами твердо стоишь на земле. Но тоже не страшишься окунуться в неизвестность. Как, например, с новым умением Целителя. Хоть я и нечасто был свидетелем твоей работы, но все-таки думаю, что ты под стать Кверону. — Он помолчал. — Нужны другие сравнения?

— Нет, спасибо, — ответил Райс.

— Хорошо. Итак, — сказал Джеффрай с легкой усмешкой, — я предлагаю вам продолжить вместе с Эмрисом и Квероном. По-моему, Элистер тоже необходим, раз он наблюдал за твоей работой больше всех, пригодятся и остальные, кроме разве что твоей жены. И еще, с Квероном скорее всего поладил бы еще один священник и тот, кто каким-то образом связан со святым Камбером, — добавил он, явно имея в виду Джорема. — Но я вовсе не настаиваю.

Тайная радость Камбера, вызванная последними словами Джеффрая, почти пересилила нежелание встречаться с Квероном. По крайней мере ему как не-Целителю не придется вступать в глубокий контакт с Квероном, как Райсу. А так как Кверон впервые увидел Элистера Келлена только после перевоплощения Камбера, а прежнего Камбера не знал вовсе, секрет мог быть сохранен. Однако и он, и Райс могут стать уязвимыми в контакте при демонстрации нового умения Райса Кверону. С ним нужно будет вести себя так, чтобы у не в меру проницательного святого отца даже мыслей не возникло заглядывать в сознание Райса поглубже.

— Хорошо. Тогда решено, — сказала Ивейн и положила руки на стол. — Думаю, вам нужно тщательнее обсудить смысл будущей работы наших Целителей, если, конечно, таланту Райса можно обучить. Мы это обходили стороной, избегали самого главного, но теперь настало время. Элистер?

Камбер медленно кивнул.

— Хорошо. Идея нравится мне не больше вашего, но она выглядит самой безвредной. В истории есть такие примеры. Случаи исчезновения народа и его последующего возрождения известны еще с библейских времен. Иоанн Креститель не был ни первым, ни последним проповедником этой идеи.

— Действительно, — подтвердил Джеффрай. — Но здесь другой замысел — самоуничтожение Дерини, чтобы спрятать нашу расу и не исчезнуть в самом деле. Что ни говори, это ход гения, Райс.

Райс пожал плечами.

— Ну не знаю насчет гения. Мне все еще немного не по себе. Но это может сработать.

— Это сработает, — сказала Ивейн. — И чтобы заставить это работать, нам потребуется прикрытие — человек, чьи мотивы не будут вызывать подозрений ни у нас, ни у тех, кто будет под его началом.

— И у тебя есть отличная кандидатура, — догадался Джеффрай, улыбка тронула уголки его рта. — Ах, Ивейн, дитя мое, вижу, ты в полной мере унаследовала легендарную двуличность своего отца.

— Будем считать, что это был комплимент. По-моему, вы предвзяты, — парировала она с двусмысленной улыбкой.

Джеффрай кивнул.

— Пусть так. Ну и кто же этот сосуд добродетелей, который подходит на роль вопиющего в пустыне.

— Его зовут Реван. Кое-кто из вас уже встречал его.

— Реван? — Брови Грегори удивленно поползли вверх. — Это…

— Да, да, тот самый.

— Кто это — Реван?

Ивейн опустила глаза, с неохотой вспоминая о прошлом.

— Во времена правления Имре некий лорд Раннульф, Дерини, был найден убитым в одной из деревень моего отца. Хотя в убийстве обвинили виллимитов, Имре велел казнить пятьдесят крестьян. Мой брат Катан попытался вмешаться, и ему была подарена одна жизнь на выбор. Он выбрал тринадцатилетнего Ревана. После убийства Катана я взяла Ревана к себе и проследила за продолжением его обучения. Последние пять лет он был наставником младших детей.

— И ты думаешь, что он подходит для нашей цели? — спросил Джеффрай. — С его связями с Дерини?

Джебедия поднял бровь, собираясь возразить.

— А вам не приходило в голову, что именно те самые связи с Дерини могут стать отличным прикрытием? Те, кто следит за подобными вещами, вспомнят его участие в деле Раннульфа и его мнимые связи с виллимитами. Кстати, говорят, что виллимиты опять набирают силу. Мои люди докладывали, что целая община виллимитов живет на холмах недалеко от аббатства святого Лиама. Если мы пристроим туда Ревана, то сможем хорошо замаскироваться. Виллимиты ненавидят Дерини, хотя среди них есть и Дерини-ренегаты, которые используются для считывания мыслей.

— Ренегаты? — Джеффрай задумался. — Если у Ревана будут считывать мысли, его личина должна быть безупречна. Интересно, неужели виллимиты действительно так ненавидят Дерини? Представим себе, что Ревану не удастся убедить их в своей истории.

Джорем скрестил руки на груди и насупился.

— О нет, он убедит. Он обладает всеми признаками пророка-мессии. Когда Катан отыскал его, он был учеником плотника, при ходьбе он немного прихрамывает, как принц Джаван…

— Достаточно! — прервала его Ивейн. — Я знаю, что ты не одобряешь этот план, и знаю, почему. Но раз у тебя нет лучших предложений, я буду благодарна, если ты оставишь и свой трепет, и благонравные замечания при себе!

Рассерженный и смущенный, Джебедия хлопнул рукой о стол слоновой кости.

— Прекратите это! Вы оба! Это оскорбляет…

— Это тебя не касается, Джеб! — прервал его Джорем. — Не мешай. Ивейн, мне начинают надоедать твои…

— Дети! — Камбер резко поднялся. За словом было скрыто родительское недовольство, а голос подчеркивал негодование Элистера.

Джорем и Ивейн застыли, прикусив языки, удивляясь сами себе.

— Приношу извинения, отец Элистер, Джорем, Джеб, — пробормотала Ивейн, не глядя ни на брата, ни на отца.

Джорем тоже опустил голову.

— Ивейн, Джеб, прошу меня простить. Но вы же знаете, что я чувствую в подобных ситуациях. Элистер, мне очень жаль, что пришлось втянуть тебя в это…

— Я понимаю, сын мой, — пробормотал Камбер, снова садясь, обрадованный, что инцидент был так быстро исчерпан, хотя ему по-прежнему была хорошо заметна враждебность Джорема. — Мы поговорим об этом позже. А теперь не должны ли мы вернуться к теме разговора? Грегори, Джеффрай, все, кроме вас, более или менее знакомы с Реваном, мы считаем, что он подходит для этой роли. Даже у Джорема нет возражений. Эта роль не доставит ему неприятностей? Как вы считаете?

Грегори посмотрел на Джеффрая, и архиепископе кивнул.

— По-моему, вы слишком многого требуете от этого молодого человека, — сказал Джеффрай. — Сколько, вы сказали, ему лет?

— Двадцать шесть или двадцать семь, — ответила Ивейн.

— Грегори, а что ты думаешь? — спросил Джеффрай. — Свое мнение я пока оставлю при себе.

Грегори пожал плечами.

— А не слишком ли он молод для того, что задумал Элистер? Хотя когда Господь начал свою миссию, он был лишь немногим старше. Кроме того, мало кто заподозрит молодого человека, что ему могли доверить столь серьезную миссию.

— Именно так, — согласился Райс. — Всем известно, насколько Реван привязан к Ивейн и ко мне, и это тоже придет ему на пользу, когда он начнет действовать.

— И все же ему потребуются помощники, — спокойно заметил Джеффрай.

— Что ты имеешь в виду?

— Я хочу сказать, что пока из всех нас только ты один обладаешь этим умением. А вдруг выяснится, что этому нельзя обучить. Что тогда?

— Тогда мне придется сыграть роль помощника Ревана и действовать самому, правильно? — сказал Райс. — Придумаем разумное объяснение… что якобы я внезапно утратил свой дар, или еще что-нибудь в этом роде… Но думаю, что все обойдется. Видит Бог, я не гожусь на роль мессии.

— Вот и Камбер так считал, — пробормотал Джорем, — и посмотрите, что сталось с ним.

— А что?

— Ладно, будет вам. Мне кажется, Райс, из тебя выйдет превосходный Иоанн Креститель. Будешь скитаться по пустыням, питаясь медом и акридами. Черт побери, как же все это рискованно!

— Да, рискованно, — подхватил Джеффрай. — Но разве будет лучше, чтобы люди уничтожили нас только за то, что мы Дерини? Если у тебя нет других предложений, мы будем благодарны, если ты оставишь все прочие возражения при себе. Ивейн и Райс, мне кажется, вам следует побеседовать с Реваном как можно скорее. Если он согласится взяться за это дело, то должен успеть подготовиться, пока мы придумываем правдоподобное объяснение его появлению у виллимитов. Кстати, а кто-нибудь задумывался над тем, что будет, если он откажется?

Ивейн вздохнула.

— Он не откажется. Так же, как и у нас, у него нет иного выбора. В конце недели мы отправимся прямо в Шиил.

— Вот и славно. А пока я придумаю, как Райсу и Элистеру встретиться с Эмрисом и Квероном.