"Сталь и Змея (=Конан-Варвар)" - читать интересную книгу автора (де Камп Лайон Спрэг, Картер Лин)

15 Смерть

Чистый ночной воздух ласкал измученных, утомленных спасителей и спасенную. Легкий ветерок нежно, как пальцы возлюбленного, трепал длинные волосы принцессы Ясимины, и девушка шевельнулась на широком плече киммерийца.

— Если нам немного повезет, — тяжело дышал Саботай, — мы сможем смыться подальше от этого проклятого места прежде, чем они обнаружат нас.

Валерия прошептала:

— Я думаю, они потеряли нас в темноте и ищут какой-нибудь другой проход.

Конан мрачно тряхнул черной шевелюрой:

— Я слышу, как в пещере звенит их оружие. Мы должны торопиться.

Он передвинул Ясимину; при этом руки ее, словно плети, обвили Конану шею.

— Валерия, свяжи ей запястья; чтобы спускаться вниз по скалам, мне понадобятся обе руки.

Отважная красавица развязала пояс и стянула им повисшие руки принцессы, недовольно бормоча:

— Если эта девка соскользнет с твоей спины, то задушит тебя.

Конан усмехнулся:

— Ну нет! Эта привилегия останется только за тобой.

Итак, согнувшись под ношей, он ухватился за кусок скалы и нащупал ближайший валун — ступень лестницы, ведущей к безопасности.

Как только варвар начал осторожно спускаться, Ясимина полностью пришла в себя. Ее сны, улетевшие вместе с запахом дурманящего дыма, уступили место кошмару реальности. Водопад, казалось, чуть не поглотил ее. Бездонная черная пропасть разверзлась под ней, и грязный, вонючий гигант уносил ее прямо туда. А выше виднелись силуэты мужчины с натянутым луком и женщины-воина, крепко сжимающей в руке кинжал.

Ясимина закричала, и этот резкий крик разорвал тишину ночи.

Конан крепко выругал Осрика и всю его семью, а потом жестко прибавил:

— Заткнись, если не хочешь умереть.

Но принцесса, обезумев от ужаса, истерически завизжала:

— Господин, господин, спаси меня! О Дуум, спаси меня!

Конан, едва балансируя на прямоугольном куске скалы, ударил принцессу по лицу, прильнувшему к его шее. Ошарашенная девушка замолчала. Но было слишком поздно.

На вершине горы загорелись сторожевые костры. Лица вглядывались в темную пустоту. Какие-то предметы со свистом пронеслись мимо Конана и канули в темноту. Он не мог сказать, были это стрелы, копья или просто камни. Что-то сильно ударило его в плечо, и Конан скрипнул зубами от боли. Вынужденный увеличить скорость, Конан наконец спустился и, укрывшись за чахлым деревцем, стал оглядываться в поисках своих товарищей.

Проворная, как горная серна, Валерия спускалась вниз по каменной лестнице. Саботай был еще довольно высоко, он целился в кого-то, находящегося выше. Как заметил Конан, стрела вспорхнула вверх, описала дугу и во что-то вонзилась. Издав ужасный рев, пещерный человек пошатнулся и полетел прямо в сигнальный костер.

Вторая стрела отправилась вслед за первой, и новый стражник, стоявший на краю обрыва, схватился за пронзенную грудь. С диким визгом он свалился в ущелье, стремительно падая в каменную глотку, и пропал в водопаде, прежде чем затихло эхо его крика.

Как раз в это время первые охранники Дуума, как увидел Конан, начали протискиваться через узкий проход в горе, чтобы войти в ущелье. Смущенные жутким криком, усиленным эхом, они некоторое время топтались на уступе и тупо озирались по сторонам, пытаясь установить, откуда исходит этот странный звук. Их нерешительность дала Саботаю время, чтобы спрыгнуть с уступа и спрятаться за глыбами, напоминавшими ступени лестницы. А чуть позже, когда мохнатые страшилища вернулись в пещеру, чтобы сообщить о случившемся, гирканец почти кубарем скатился вниз и присоединился к своим друзьям. Дальше склоны горы стали более пологими и ровными.

— Чтобы Эрлик сварил их всех в масле! — проворчал Саботай, осматривая стертую кожу на костяшках пальцев и расцарапанные ладони. — Я подумал было, что мне конец.

— Нужно найти наших лошадей, пока эти дьяволы не подняли тревогу, — сказала Валерия. — Мы переходили речку где-то здесь.

Они стали вглядываться в темноту, стараясь найти кожаные мешки, наполненные воздухом, на которых друзья переправились через эту быструю горную речку.

Но между острыми обломками скал и валунами было так много щелей и темных углов, куда свет не мог проникнуть, что пришлось отказаться от бесплодных поисков.

— Пойдем вдоль берега, пока не выйдем на равнину, — сказал Конан. Он поднял Ясимину и снова положил ее на левое плечо.

— Но река там становится шире, а мы, люди степей, не особенно хорошо плаваем, — возразил гирканец.

— Ну, ладно, делай как знаешь, — огрызнулась Валерия. — Эта глупая девица связывает нам руки.

Саботай пошел вперед, и все остальные двинулись следом за ним вдоль незнакомого берега бурного потока. Они шли молча, благодаря небеса за темную безлунную ночь и за то, что им удалось убежать из рук Дуума и его обезьяноподобных стражников. Тяжелая ноша на плече Конана замедляла их движение, но спящая принцесса не могла по крайней мере призывать стражников.

Слишком скоро, как им показалось, лучи рассвета покрыли небо румянцем и прогнали дружелюбные звезды. Птицы вылетали из гнезд и с жалобными криками кружились над листвой, скрывавшей молодых людей. Теперь каждый мог видеть, где находятся похитители. Валерия, замыкавшая шествие, скорее почувствовала, чем увидела, тропинку.

— Я, кажется, вижу дорогу или тропинку, петляющую по склону горы, — задумчиво проговорила она. — Как вы думаете, зачем она нужна?

— Я не сомневаюсь, что она ведет прямо к какому-нибудь сторожевому посту, — как всегда громко ответил киммериец. — Они понаставили караулы по всему пути, где я поднимался вместе с баранами-паломниками.

— Пока поблизости нет ни одного стражника, — весело сказал Саботай. — Лошади где-то совсем близко. Мы уже пересекали этот мельничный пруд; вода здесь такая тихая, что даже я смогу пройти.

— Я помогу Конану справиться с черногривой девчонкой.

Валерия шагнула в воду, и поверхность пруда разбилась, словно зеркало.

— Моли Крома, чтобы она не заорала опять, — прошептал Конан, перекладывая принцессу на руки Валерии. Когда ледяная вода разбудила Ясимину, Конан свирепо посмотрел на нее и прорычал: — Скажи только одно слово, я и утоплю тебя прямо здесь!

Конан и Валерия вдвоем протащили принцессу через тихую запруду. Тем временем Саботай уже перебрался на другую сторону и, мокрый до нитки, вышел на покрытый травой берег. Здесь он оставался настороже до тех пор, пока Конан и Валерия вытаскивали из воды насмерть перепуганную принцессу и затем, задыхаясь, повалились лицом вниз на траву.

С неусыпной воровской бдительностью Саботай следил за тропой, ведущей к наблюдательному пункту стражников Дуума.

— Конан, — сказал он, — нужно уходить, пока они нас не учуяли… О Эрлик! Посмотрите вон туда!

Он указал на извилистую тропинку на склоне над ними, по которой спускалась группа людей.

— Клянусь Кромом, это Дуум и Рексор с отрядом пещерных людей, — пробормотал Конан.

— Они заметили нас, — подтвердила Валерия. — Дуум показывает в нашу сторону.

Рексор, по-видимому, отдавал приказания, человеко-звери послушно кивали головами и потом цепочкой начали спускаться по голому склону. На пути они издавали истошный дикий вой. Несмотря на то что в их свинячьих глазках не было даже искорки разума, оружие в своих волосатых лапах они держали очень ловко и, приближаясь, грозно потрясали дубинками, булавами и острыми топорами. Первые лучи солнца освещали их истекающие слюной пасти и отражались на металлических пластинках, покрывающих кожаные доспехи.

Три товарища приготовились к битве. Валерия стала так, чтобы защищать спину Конана, а Саботай выхватил легкую кривую саблю и встал слева от него. Грубые твари начали наступление. Члены маленького отряда Конана слаженно рубили и уворачивались от ударов, делали резкие выпады и ускользали от оружия полузверей. Каждый старался отбить удар, предназначенный другому. Они действовали как безупречная, непобедимая команда. Движимые любовью и отчаянием, захваченные безумием боя, Конан и Валерия сражались так искусно, как не бывало ни до того дня, ни после.

Под мощными ударами киммерийца трещали кости. Быстрый меч Валерии кровью метил свой путь. Человеко-звери падали один за другим. Один из них голой рукой схватился за саблю Саботая. Острое лезвие разрезало ему кожу и жилы, но он, как будто не чувствуя боли, вырвал оружие из руки гирканца и поднял для удара свой меч. Саботай с проклятием отскочил назад, но Конан успел прийти к нему на помощь, и пещерный человек упал с распоротым животом.

Прислонившись спиной к валуну, Саботай достал лук, стрелу, натянул и отпустил тетиву. Хотя тетива отсырела и стрела летела довольно медленно, еще один противник повалился на землю, схватившись за стрелу, наполовину вошедшую в его тело. Сражение кончилось так же неожиданно, как и началось. Оставшиеся в живых животные с рычанием бросились прочь. Как побитые псы, поджав хвосты, они взбирались по склону горы к сторожевому посту, где все еще оставались Дуум и его преданный слуга.

Три пары усталых глаз следили, как стражники поднимались наверх. Три пары глаз увидели царственную фигуру Тулса Дуума, который стоял, широко расставив ноги, и его первого приближенного. С быстротой молнии Дуум схватил змею, свернувшуюся кольцом у него на шее, и одним движением руки превратил гадюку в покрытую чешуйками стрелу. Взяв тугой лук из услужливых рук Рексора, он натянул тетиву и выпустил стрелу, которая за мгновение до того была живой змеей.

Отравленная стрела устремилась прямо к сердцу Конана. Но ее опередила женщина, женщина-воин, которая живым щитом стала на защиту любимого человека. Смертоносный наконечник стрелы вонзился в грудь Валерии и вышел между лопатками.

Валерия обмякла, но Конан схватил ее и, упав на колени, бережно обнял своими могучими руками. Затем он поднял голову и полными ненависти глазами посмотрел на своего смертельного врага. Дуум наблюдал, как его слуга снимает тетиву огромного лука. Кривая дьявольская усмешка искажала его жестокое лицо. Оскалив зубы, Рексор выразил свое восхищение.

— Очень сильный и меткий выстрел, хозяин! Смерть неверным! — прокричал он.

Тонкая улыбка обернулась нечеловеческой гримасой, и по округе пронесся его ответ:

— Смерть всем, кто встанет против меня!

Повернувшись на каблуках, Дуум пошел прочь.

Конан наклонился над раненой девушкой и поцеловал ее в побелевшие губы. Потом он увидел наконечник стрелы, торчащей из ее спины, и выдернул ее. Валерия чуть не задохнулась от боли, но была слишком слаба, чтобы кричать. В руках варвара стрела снова превратилась в змею. Преодолевая нахлынувшее отвращение, Конан швырнул ее в кристальную воду дремлющего потока.

— Живи! Ты должна жить, — стонал он. — Ты нужна мне.

Валерия слабо улыбнулась.

— Колдун… сказал мне… что я должна заплатить духам… — голос Валерии стал таким же тихим, как шорох листьев при еле заметном ветерке. — И теперь я… плачу.

Конан прижал ее к своей груди. Их волосы, черные и светлые, спутались вместе в золотых лучах восходящего солнца. Со стороны моря Вилайет подул ветер.

— Обними меня крепче… крепче, — чуть слышно шептала Валерия. — Поцелуй меня… вдохни тепло в мое тело…

И он неистово, жадно целовал ее, прижимая к себе ее податливое тело, как мать успокаивает и ласкает ударившееся дитя. Ее лицо стало пепельным, длинные ресницы темными тенями легли на восковые щеки.

— Холодно… как холодно, — Валерия едва дышала. — Согрей… меня…

Ее губы снова искали его, а потом рука беспомощно упала на свежую траву.

Конан все еще крепко прижимал Валерию к себе, когда Саботай тронул его за плечо и безмолвно покачал головой. Тогда он уткнулся лицом в ее волосы.

Солнце еще поднималось вверх по лазурному небу, когда два всадника остановили своих взмыленных коней у двери лачуги колдуна. Конан слез с коня, держа на руках безжизненное тело Валерии. Саботай тоже спрыгнул с лошади и поспешил снять ремни, которыми была привязана к седлу принцесса.

Старый чародей сразу же вышел им навстречу. Он вгляделся в лицо хрупкой девушки, взял повисшую руку за запястье. Потом, в ответ на немой вопрос Конана, он поднял глаза, полные сочувствия, но лишенные надежды. Валерия была мертва.

Киммериец внес свою легкую ношу в жилище колдуна. Саботай, кивнув в сторону принцессы, сказал ему вслед:

— Я останусь здесь сторожить эту девчонку. Тебе захочется побыть одному.

С помощью старого отшельника Конан уложил Валерию на одеяло и снял с нее мокрую, испачканную землей одежду. Затем он смыл следы крови и прилипшие комочки грязи с ее бледной кожи. Огромный рубин, украденный из Башни Змеи, разливал свой холодный свет по израненной груди девушки.

Нахмурившись, Конан взял Змеиный Глаз, повесил его себе на шею и спрятал под одеждой.

— Этот камень, — спросил колдун, — как он оказался у нее?

— Я подарил ей эту безделицу, — прорычал киммериец. — Я не хочу говорить об этом.

Колдун пожал плечами и продолжал готовить Валерию к огненному погребению. Вместе они одели ее в сорочку из тонкого шелка, которую она купила в Шадизаре, чтобы носить по праздникам, скрестили руки на груди и вложили в них ее меч. Потом натерли лоб благовониями и расчесали длинные волосы.

— Она прекрасна, — дрожащим голосом проговорил колдун, — как невеста.

— О, если бы так! — тихо сказал Конан, торопливо выскакивая из лачуги, чтобы помочь Саботаю собрать дрова на берегу моря.

Солнце превратилось в огненный шар, висящий на западе невысоко над горизонтом. Погребальный костер был собран. Он стоял на самом большом холме, среди надгробий древних воинов и царей, а плиты, под которыми покоились их останки, образовали почетный караул вокруг костра. Туда Конан отнес Валерию и ласково опустил ее на последнее ложе. Там, на фоне розового заката, она казалась совсем юной, спящим ребенком.

Саботай помог старику подняться на холм. В дрожащих руках колдун держал зажженную свечу. Конан в глубокой задумчивости смотрел на свою возлюбленную, а потом тихо и медленно запел траурную песнь гладиатора:

Простившись с Валерией в последний раз, киммериец взял пылающий факел и, шагнув вперед, дотронулся им до сухих дров. Огненные языки пламени взметнулись к небу вокруг мраморно-белой красавицы. Легкий ветерок с моря ласково, как будто касаясь пальцами, шевельнул ее волосы и стих. Дым тонкой струйкой поднимался к темнеющему небу, словно желая дотянуться до вечерних звезд.

Конан замер, казалось, что он высечен из камня. Саботай тихо всхлипывал, и слезы одна за другой скатывались по его щекам. Колдун закончил бормотать заклинания и внимательно посмотрел на него.

— Почему ты так плачешь, гирканец? Она так много значила для тебя? — спросил он.

Саботай смахнул слезу и откашлялся.

— Мне она была другом, а для него она была всем, — ответил маленький человек. — Но он киммериец и не должен показывать слезы, поэтому я плачу вместо него.

Колдун задумчиво кивнул, размышляя о судьбах чужестранцев.

От костра остались одни угли, которые вскоре превратились в золу, и ночной ветер развеял этот пепел по всему свету. Все это время Конан стоял не шелохнувшись, а потом, когда ветер унес последнюю горстку праха, повернулся к Саботаю и колдуну и сказал:

— Теперь мы должны готовиться.

— К чему готовиться?

— К тому, что они нападут на нас.